Утро первого дня
«Не думай, Миша, хуже будет» А.Н. Островский
Услышанное походило на розыгрыш, если бы звонок не прозвучал утром и с номера шефа.
«Не стал звонить тебе вчера. Ты же у нас такой чувствительный, ночь бы не спал, а с утра имел бледный вид. Зачем вызывают – не доложили. Сам догадайся».
Любовь и чуткость к подчиненным не знала пределов. Для того чтобы прийти в «бледный вид» бессонная ночь не понадобилась.
«Заведение», пригласившее на «встречу без галстука», репутацию и статус имело более чем серьезные.
Тревожно заскулил Курьер, такой же сенсорный, как и хозяин. Прибежавшая по тревоге мама поняла, что нельзя произносить слово «завтрак», задавать вопросы и давать советы.
Судя по количеству матушкиных благословений мелким крестиком, денек мне предстоял нескучный…
Я даже не начинал ломать голову вопросом, какова причина моего вызова к таким серьезным собеседникам. Нужно было просто набраться терпения и ждать когда сами все скажут, спросят или не скажут и не спросят…
На мой взгляд, ничего такого, что могло привлечь внимание уважаемых служб ни в моем личном деле, ни во мне самом не имелось.
Профессия мною была выбрана по принципу «от обратного». После школы вузы, где царили точные науки, исключились сразу. Что-то аморфное вроде философии или педагогики не привлекало. Хотелось конкретики, но без математики. Оставалась юриспруденция. Подал документы «по расчету, оказалось – по любви». Сложнее было после выпуска. Адвокатура, куда зазывала матушка, была мной отвергнута. Слишком женская профессия. Оставался выбор между следователем и оперативником. Во время практики в следственном просверлил дрелью тома дел, прошил их толстыми нитками, научился опечатывать, как положено, заполнять бланки отчетов, и понял, что это – не мое.
Пока я усердно сверлил следственные дела, молодой следователь – почти мой ровесник, видимо решил скрасить скучную работу рассказом о дрели:
«Попавший в подпольную секту парень, и так не друживший с головой, но после проповедей и всеобщих завываний, окончательно убедился, что в голове тещи поселились демоны, потому, что только наличием инфернальных сил можно объяснить ее нежелание распорядиться своим имуществом в пользу секты.
Несколько ночей зять усиленно творил заклинания над храпящей тещей. Только на шестой день демон вышел на связь и рассказал, что и рад бы покинуть склочную и надоевшую ему женщину, но не имеет выхода. Уверенный в своих добрых намерениях и одуревший от бессонницы сектант решил с помощью дрели, позаимствованной у тестя, разрешить безвыходную ситуацию – проделать проходы в тещиной голове.
Звук сверла над головой не разбудил крепко спящую женщину– проснулась от боли. Слава Богу, осталась жива. После экспертизы на вменяемость, зятя поместили под медицинский контроль, а дрель, как орудие преступления, осталась в вещдоках.
К следователю явился супруг пострадавшей с прошением вернуть принадлежащую ему дрель, так как он намерен делать в квартире ремонт». Следователь предположил, что ремонта требует психика собственника дрели, но вслух свою мысль не озвучил.
Рассказ меня не развеселил, но окончательно убедил, что бумажные работы с дрелью меня не привлекают.
Полдень первого дня.
Время шло к обеду, а меня продолжали водить по кабинетам. Лица, сменявших друг друга сотрудников, слились и перемешались. Со мной говорили тет-а-тет, вдвоем, втроем, кто-то входил с новым вопросом.
Пока все вертелось вокруг роли моей личности в оперативно-розыскной деятельности района.
Возможно, причиной вызова стала какая-то информация, неотраженная в отчетах, по причине не относительности к делу или не имеющая значения.
Действительно, значительная часть работы оперативника относится к «негласной», остается «за кадром», и не отражается в письменной форме. Такова специфика работы «в поле». Конечно, «поле», в котором мы работаем тоже правовое, но правильное заполнение тонн бумаги ложиться на плечи следователей.
Оперативник же должен положить на стол следователя необходимый пакет доказательств, включая опросы свидетелей, а главное, предоставить «лицо» или лица, желательно с признательными объяснениями и (или) явкой с повинной.
Если со сбором и закреплением доказательств, проблем у меня не возникало, то с подготовкой «злодея» к встрече со следователем не клеилось совсем. У большинства потенциальных подозреваемых я вызывал либо недоверие, либо неприкрытый негатив.
Талантами «дожать», «доработать» я не обладал, не было во мне обаяния и хватки капитана Мухина.
У моего коллеги начальника за «дружеской беседою» с чаем, анекдотами и прибаутками заполнялись протоколы, подписывались признания, в ходе дознания переходили на «ты», завязывались перспективные «приятельские» отношения…
Любая беседа Мухина всегда приносила плоды. В корзину сыскного дела ложилась, если не установка «злодея», то хотя бы ценная информация.
Я смотрел на непринужденную щегольскую работу капитана и понимал, что никогда не достигну такого совершенства. С таким даром рождаются.
Как пушкинская Татьяна, которая «в семье своей родной, смотрелась девочкой чужой», так и я не сливался с коллективом.
Коллеги враждебности ко мне не испытывали, находилось масса поручений, с которыми я справлялся без замечаний.
Похвастаться особо было нечем, а если и было, то мне просто повезло…
Зашел в магазин за водой и столкнулся с федеральным «потеряшкой». Случайность.
Во время обхода свидетелей прислонился спиной к двери, оказалось – «лабораторию» забыли запереть. Все это были случайности необдуманные и нерассчитанные, нелогичные…
«Не думай, Миша, хуже будет» – цитировала мама Островского.
И была права. Например, мне поручили найти свидетеля. Исходные данные предоставили абсолютно исчерпывающие – «девушка, работает в одном из ларьков на проспекте N». Все. Вполне достаточно для «профи».
…Бескрайний ряд ларьков тянулся налево и направо. «Толкнуло» меня направо, но включились разум и лень. Именно лень и породила рассуждения. Ряд киосков налево показался на километр короче. Только показался. Свидетельницу я нашел в третьем ларьке справа от исходной точки, честно опросив всех работников пятидесяти торговых точек левой стороны… Вторая половина первого дня
Любезно предложили «чай-кофе» и перейти в другой кабинет».
«О чем задумались, Михаил Александрович?»
«Боюсь, мама не справится с Курьером»
«С каким курьером не справится Анна Аркадьевна?»
«С нашим псом. Вообще он покладистый, послушный, но по лестнице несется как сумасшедший и воет по ночам, если я на дежурстве»
«У Вас, что есть собака?»
Ничего экзотического ни в том, что в квартире живет пес, ни в самом Курьере не было. Вызвал удивление с оттенком неудовольствия факт, неизвестный моему собеседнику. О наличии собаки не доложили, и кому-то за это попадет. И сам мой визави «пропустил» эмоцию.
