1
Мы приехали домой, и Глеб сразу перенёс меня в спальню, помог снять шубу и спросил:
– Устала?
– Да, но хочу в бассейн, хочется смыть всё.
– Смыть бал?
– Бал был великолепен, хочу смыть взгляды, слова.
– Уже почти утро.
– Значит, встречу утро правильно – в воде.
– Ты рыба.
– Сухопутная.
Глеб с трудом дождался, пока я переодевалась в купальник, даже халат не позволил надеть, сразу подхватил и перенёс в бассейн. Я плавала, а Глеб сидел на скамеечке и улыбался, курил непонятно какую по счету сигарету, видимо, за все время бала.
– Ты уже отмокла, вылезай.
А я совсем взбодрилась от воды и пыталась достать до дна бассейна.
– Глеб, а здесь сколько метров?
– Меньше, чем в замке, вылезай.
– Вот достану до дна… Глеб, это произвол! Верни в воду! А то… я не знаю, что сделаю! Смокинг не жалко?
Он не стал дожидаться, одним движением крупной рыбы прыгнул в бассейн, поднырнул под меня и со мной на руках выскочил из воды. Фыркала водой и возмущалась я уже на суше, Глеб только улыбался и прижимал меня к себе. Поцелуй остановил поток возмущения, и мои руки сами уже обнимали его за шею, и тело прижималось к этому самому мокрому смокингу. Неожиданно Глеб остановился и, посмотрев мне в глаза, спокойно заявил:
– Хватит купаться, тебе пора отдыхать.
Мгновение, и я уже лежала на кровати в мокром купальнике. Глеб чмокнул меня в щёку, погладил по голове и прошептал:
– Спи, моя любимая.
И исчез. Что это было? Измором будет брать? Ждать, когда я сама за ним в голом виде по дому буду бегать? Вот нахал, командор, подумаешь – муж, ещё посмотрим, кто за кем бегать будет. Купил какое-то розовое безобразие и счастлив, вот и жди сто лет, когда я его надену! Хотя, мне столько не прожить, даже если проживу, товарный вид уже будет не для примерки этого чуда, только для холщёвой рубахи. Я сердито стянула с себя мокрый купальник, закинула его подальше и улеглась, как была, во всей своей обнажённой красоте. Долго кипела, но усталость взяла свое и я уснула.
Мягкие пальцы касались моего лица, потом опустились к шее, прошлись по подбородку, едва задели губы, и снова вернулись к шее. Касания становились всё смелее, но последовал тяжёлый вздох, послышалось шевеление, и пальцы исчезли. Я осторожно открыла один глаз и увидела, что Глеб закрыл глаза и закусил губу. Какое-то время я любовалась зрелищем борьбы с собой, особенно заведёнными под мышки руками, потом сладко потянулась и обняла Глеба. Борьба была проиграна.
Мужчина всегда чувствует состояние женщины, я это думала уже однажды – когда Глеб меня обтирал полотенцем перед свадьбой. Сейчас, когда все чувства восстановились, и наши тела уже стремятся друг к другу, эта мысль вернулась ко мне. Так чувствовать женщину, её желания, совсем неосознанные, только едва проявляющиеся в какой-то частичке тела, может только тот мужчина, для которого эта женщина является олицетворением его жизни. Это не просто обладание телом женщины, её разумом, это единение, физическое и духовное. Глеб познавал моё тело и стремился отдаться ему, впитать его, ощутить все прикосновения и при этом отдать ему самого себя. Страсть бушевала в нём, но она не сжигала меня, а наполняла энергией, каждый поцелуй, каждое прикосновение были наполнены такой любовью, что я в своей страсти принимала эту энергию и отдавала свою. Губы, руки, всё его тело стремилось ко мне, но не подавляло меня, а каждым своим движением делилось собой, отдавало всего себя. Наши пылающие тела превратились в один кокон энергии, которая объединила нас в единое нераздельное счастье любви.
– Я люблю тебя.
Вся в истоме и неге говорить я не могла, растеклась по большому телу Глеба и лишь кивнула головой. Он обнимал меня руками и ногами, казалось, что я продолжаю лежать в коконе его энергии, тёплой и очень уютной.
– Ты моё счастье.
Я опять кивнула и удобнее устроилась на его груди.
– Самая любимая, самая прекрасная, самая удивительная женщина.
И тут я подняла голову и посмотрела в эти синие-синие, лучистые от счастья глаза и решила уточнить один вопрос, я же удивительная, вот и будем удивлять:
– А почему ты уже был раздет? Я понятно – мокрый купальник, и всё такое, а ты, ты что, так и пришёл ко мне…
Глеб лишь улыбнулся, но взгляд стал таким, таким мужским, что я решила вернуться головой ему на грудь. И что мне с собой делать, кто же такие вопросы мужу в постели задаёт?! Но предаться самобичеванию Глеб мне не дал, ответил совершенно честно:
– Одежда под кроватью.
– Значит, ты решил…
Решил – что? Вот как я его могу спросить, как мужа, между прочим, что он решил всё-таки добиться меня, пробиться сквозь моё сопротивление непонятно почему.
– Решил. Как увидел тебя спящую, так и решил.
Ну да, а сам руки удерживал, ждал, вдруг сама решу. Интересно, а если бы я визжать начала и махать руками, ужас – муж голый в кровати лежит? Испугался и убежал? Я хитро на него посмотрела и опять спряталась на груди.
– Это я тебя совратила.
Глеб хохотал так, что я чуть не упала с него, хорошо, что он обнимал меня руками и ногами. Продолжая смеяться, он приподнял меня и чмокнул в нос, потом снова уложил на себя, крепко обнял.
– Катя, любимая моя жена, ты удивительная женщина.
– А что, разве не так? Я первой призналась тебе в любви, так? Так. Если бы я не обняла тебя, то что? Ты так и лежал бы, ждал, когда я проснусь. А вдруг я начала бы возмущаться – что это ты надумал? Ты сразу бы сбежал, не решился.
– Решился. Я ещё на балу решился.
– Как это? Почему на балу?
Глеб долго молчал, прежде чем ответить, гладил меня по спине, обнимал, даже вздохнул пару раз.
– Я не смогу без тебя жить, без твоих глаз, твоих губ, твоего тела, твоего характера, сердца. Я слушал Нору и думал о тебе. Когда-то ты сказала, что короткая человеческая жизнь заставляет ценить каждую минуту, каждый миг этой жизни… и я решил ценить.
Уложил меня рядом с собой и стал целовать моё тело, не пропуская ни одного сантиметра, и от этих нежных касаний моя кожа оживала, не вздрагивала, а как та роза расцветала. Невероятное ощущение отдельного существования собственного тела, мозг отключился, осталось только чувство неги и счастья. Блаженство наполняло моё тело, казалось, в каждой клеточке в месте поцелуя рождался маленький вихрь, и энергия волной расходилась по всей коже, уходила внутрь, добиралась до самых глубин, встречалась с другими волнами от следующих поцелуев и так бесконечно, вихрь за вихрем.
Наверное, я уже превратилась в нейтрино и сейчас летаю где-то в космосе, абсолютное ощущение отсутствия тела, полная невесомость. И в этой невесомости прозвучал тихий голос:
