История эта выдуманная, но сюжетная линия в датах и фразе «Я отомстила Гитлеру!» подсказана Виктором Зориным из истории его семьи.
В Ленинграде установились белые ночи. Вся молодёжь собиралась на берегу Невы поглазеть на развод мостов. Смеялись, пританцовывали, выискивали в толпе своих мальчишек и девчонок, радостно кидались в объятия, хотя днём виделись. Девчонки визжали от восторга, собираясь стайками. Светлые платья с рукавчиками-фонариками и широкими юбками развевались на свежем ветерке июньских уж очень тёплых вечеров и как магнитом притягивали к себе ватаги парней.
Галинка не участвовала в этих набегах на невский берег. И не потому, что не хотела, а потому, что не могла. Причина была уж очень уважительной: она ждала ребёнка. Её счастливое замужество с лихвой возмещало ей девичьи радости белых ленинградских ночей. Её муж (как странно это звучит – муж!) Коленька, а на самом деле лейтенант Николай сделал ей предложение, когда она ещё и школу не закончила. Это было в прошлом году. Потом он терпеливо ждал окончания школы, потом… Потом была свадьба и год сумасшедшего счастья, когда всё звенело и цвело от их любви. Этот год был подарен им судьбой, ведь Коленька учился в академии, её родители упивались их счастьем, его родители едва ли не носили её на руках… Все ждали ребёнка…
С утра, почувствовав недомогание, Галинка всячески скрывала это от родных. Но как обманешь любящее сердце?! Как только Николай вечером зашёл в комнату, бросил мимолётный взгляд на жену, с его губ сорвались слова:
– Галинка! Тебе плохо?! Родители!!! Вы куда смотрите? В роддом! Срочно в роддом!!!
На его вскрики сбежались все родственники – и его родители, в огромной квартире которых нашла себе местечко влюблённая пара; младший братишка Николая Иван, маленький щупленький пятиклассник; родители Галины, забредшие на огонёк проведать дочку. Вмиг молодая женщина оказалась под пристальным вниманием всех собравшихся. Кто-то уже звонил в скорую помощь, кто-то собирал вещи, Николай с тревогой смотрел любимой в глаза, Ванюшка всем сразу мешал. Приехала скорая, Галинку всем миром сопроводили до машины, Николай поехал вместе с ней. Вечер и бессонная ночь не дали результатов: ребёнок никак не мог родиться. Простояв всю ночь в вестибюле роддома, утром Николай побежал домой, хоть немного передохнуть, благо, было воскресенье…
– Девочка моя, тужься! Ну ещё, миленькая! Ещё чуть-чуть!!! – голос дежурного врача-акушера как сквозь пелену доносился до Галинки. Она старалась, она тужилась, она терпела боль, не кричала, она так хотела помочь этому маленькому человечку, пытающемуся родиться!
– А-а-а-а-а! – и Галинка не поняла, её это крик, или крик родившегося младенца она услышала.
– Девочка! Да какая хорошенькая! Слышишь, мамаша, девочка!
– Любушка! – как-то сразу пришло на ум Галинке, Любушка родилась…
Она устало закрыла глаза.
– Милая, попить, поди, хочешь? Сейчас принесу, – раздался голос нянечки.
Галинка вдруг действительно захотела пить. Она жадно глотала морс, поданный ей нянечкой, и так торопилась, что красные капли брусничного напитка стекались по её подбородку и попадали на простынку, которой она была прикрыта. Что-то неприятное возникло в её воображении, когда она заметила эти яркие красные капли на белом. Возникло и исчезло…
– Ну пустите его на минуточку! На одну минуточку! Пусть посмотрит Любушку! – уговаривала Галинка нянечку, сделав самые жалобные глаза, на которые была способна, и придав своему голосу самые жалостливые интонации.
И нянечка не могла устоять.
– Иди уж, папаша! Только быстро!
Николай тихонько, как только можно при его мужской фигуре военного, прошмыгнул в палату.
– Любушка! Любушка! На любовь и радость рождена! А впереди у нас столько счастья!
В палату вбежала растрёпанная русоволосая докторша. Николай инстинктивно втянул голову в плечи, боясь скандала по поводу его появления. Но врач не заметила его. С расширившимися от ужаса глазами она бросилась к репродуктору и включила его.
– …Это война… Все на борьбу с фашистскими захватчиками! – услышали они завершающие слова обращения Сталина голосом Молотова….
– Ах ты гад! Гад ты, Гитлер!!! Я отомщу, отомщу, отомщу!!! – шептала в исступлении Галинка…
Описывать в подробностях войну и испытания, выпавшие на наших героев, нет особой надобности. Откройте любые документальные рассказы героев тех суровых дней, и всё станет понятно. Какой силой духа надо обладать, чтобы пройти эвакуацию, тяжелые будни работы на оборонном заводе, смерть всех родителей в блокадном Ленинграде, ежедневное изнурительное ожидание писем от мужа, сражающегося под Ленинградом. Галинка всё вытерпела. Из восторженной счастливой девушки она превратилась в умудрённую стойкую статную женщину, какой и встретила своего Николеньку, побывавшего в самом пекле войны, её молитвами заговоренного и спасшегося несмотря ни на что. И лишь Любушка, подрастая, часто просила рассказать маму о дне её рождения, двадцать втором июня тысяча девятьсот сорок первого года. И когда уже не Галинка, а Галина Сергеевна, сузив глаза, шептала:
– Ах ты гад! Гад ты, Гитлер!!! Я отомщу, отомщу, отомщу!!!
Любушка так же, как мать, останавливала свой взгляд на чём-то очень грозном и повторяла:
– Ах ты гад! Гад ты, Гитлер!!! Я отомщу, отомщу, отомщу!!!
Ленинград отстраивался. Потихоньку восстанавливалась и мирная жизнь ленинградцев. Любушка уже закончила университет, когда к ней пришла любовь. Её избранник был чем-то похож на её отца. Он был военным, а звали его Мишей. Шёл тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. Любушка после свадьбы, медового года счастья, так же, как её мать когда-то, ждала ребёнка. Всё было закручено в их большой семье вокруг этого ожидания. Врачи ставили срок рождения ребёнка на конец мая. Все домочадцы дружно исполняли все желания будущей мамочки, окружая её заботой и вниманием. В ночь с восьмого на девятое мая молодой женщине стало плохо, ребёнок запросился на свет. Её увезли в роддом, Миша нервно курил всю ночь в вестибюле, а будущие дедушка с бабушкой не спали в обнимку с телефоном. Все ждали.
