Я страшный консерватор, особенно когда речь заходит о детективе.
Я всегда выбираю книги со всей серьезностью: долго хожу туда-сюда вдоль заставленных полок магазина, придирчиво читаю аннотацию, пролистываю несколько страниц из середины, внимательно разглядываю обложку, нюхаю свежеотпечатанные страницы, иногда пробую корешок на зуб. Просто я должна быть заранее уверена, понимаете?.. Чтобы не было никаких неприятных неожиданностей, а напротив, одни приятные: тайны, загадки, погони, перестрелки, любовь, опять же. И – главное! – чтобы в финале зло оказалось наказано, а добро восторжествовало! А чего ради еще читать?..
Особенно бывает обидно, когда знакомые авторы вдруг «берутся за ум»: писал-писал, хорошо писал, отлично даже, всем нравилось, а потом какая-то высокоумная «достоевщина» начинается. Зачем?..
А вот моя любимая Евгения Горская из тех авторов, в которых можно не сомневаться. Принимаясь за ее новый детектив, можно быть твердо уверенным: вечер удастся на славу!
Горская – непревзойденный мастер интриги. Ей удается придумывать нетривиальные, захватывающие, многоходовые сюжеты. Я прекрасно знаю, как сложно придумать историю со множеством взаимосвязанных детективных линий. Они то расползаются в разные стороны, то норовят намертво спутаться, и выстроить их в стройную логическую цепочку порой просто невозможно. Но Евгения Горская без труда управляется с несколькими детективными нитями одновременно, превращая их в единый стройный, до мельчайших деталей выверенный рисунок сюжета. В своих романах она водит за нос, отвлекает, пускает нас – читателей – по ложному следу. И никак не разобраться в сюжетных перипетиях, пока сама Евгения все нам не объяснит. Читаешь – и дух захватывает!
Но что еще важнее, Евгения Горская сумела вычислить «золотое сечение» детектива: здесь в самый раз… всего – и страхов, и предательств, и приключений, и тайн, и любви, а это верный признак мастерства и опытности автора.
Татьяна Устинова
Дождь шел вторые сутки. Иногда стихал, потом снова усиливался. Сентябрь в этом году выдался холодный, Нина такого не помнила. Несколько дней назад включили центральное отопление, и она начала ждать весну. Весной, по прогнозам военных аналитиков, спецоперация должна закончиться, и жизнь опять станет предсказуемой.
Вообще-то, Нина всегда ждала весну, даже когда жила с Геннадием и все ее мысли были сосредоточены на нем. Тогда ей казалось, что весной он обязательно поправится и счастье будет переполнять их всю оставшуюся жизнь.
Весной ему действительно стало лучше, и он поменял Нину на Юлю.
Давно надо было перестать ждать чуда, а она ждала.
Она всю жизнь чего-то ждала. Сначала ждала, когда Геннадий на ней женится. Потом, когда они поженились, ждала его с бесконечных встреч и мероприятий. А потом он заболел, и она ждала, что он поправится.
Дождь стучал по подоконнику, мешая сосредоточиться.
Дверь кабинета бесшумно открылась, Виктор с любопытством посмотрел на Нину.
Он всегда смотрел на нее с любопытством, словно она была для него незнакомкой с непредсказуемым поведением.
На самом деле она всегда вела себя согласно правилам, она старалась быть вежливой и приветливой, и это, кажется, у нее неплохо получалось.
– Витя, ну что ты так смотришь? – засмеялась Нина.
Ей нравилось, когда он заглядывал к ней в кабинет.
– Как? – он подвинул стул и сел рядом с ней. Повернул экран компьютера, посмотрел, чем она занимается.
Она просматривала условия очередного тендера.
– Как будто впервые видишь.
Виктор оторвался от компа, заглянул ей в лицо и стал смотреть в окно.
– Тебе надо отдохнуть, – посоветовал он.
Она не была в отпуске два года. Не потому что дела не позволяли, потому что без работы вероятность сойти с ума сильно возрастала.
Представлять себя одной даже на пляже Нине решительно не хотелось. Сейчас же попасть на теплый пляж стало почти невозможно.
Ей не хотелось на пляж, ей хотелось, чтобы Виктор почаще к ней заглядывал.
– Хочешь, съездим куда-нибудь на недельку?
– Не хочу, – покачала головой Нина.
Витя замечательный друг, но он не нянька, чтобы вытаскивать ее из депрессии.
Она отлично знала, как это тяжело – вытаскивать из депрессии. Она постоянно занималась этим с Геннадием. Гена сдался сразу, как только узнал свой диагноз. Она пыталась его отвлечь, но получалось это плохо.
– На тендер надо идти, – сказал Виктор.
– Конечно надо, – подтвердила она.
В этом тендере им ничего не светило. Работа достанется конкурирующей фирме, об этом Нине по секрету шепнул один из членов комиссии.
Но документы подать надо. Надо постоянно мелькать, быть на слуху. Делать так, чтобы фирма была известна всем, кто имеет хоть какое-то отношение к отрасли.
Виктор молча посидел минуту и вышел.
Они всего лишь коллеги. То есть партнеры. Но Нине иногда казалось, что человека ближе у нее нет и, если Виктор неожиданно исчезнет, она останется одна на всем белом свете.
Заиграл мобильный. Нина порылась в сумке, достала телефон.
Как ни странно, звонил свекор. То есть бывший свекор.
Нина не помнила, чтобы он когда-нибудь ей звонил. Раньше, когда она жила с Геннадием, она перезванивалась со свекровью. После того, как Геннадий предпочел Нине Юлю, свекровь звонила Нине дважды в год: на день рождения и перед Новым годом. Нина не звонила свекрови совсем. Ну и свекру тоже, конечно.
– Да, Илья Никитич, – вежливо поздоровалась Нина. – Здравствуйте.
– Гена умер, – глухо сказал свекор. – Умер сегодня утром. В больнице.
– Я вам очень сочувствую, – вежливо ответила Нина. – Примите мои соболезнования.
– Я тебе позвоню, скажу, когда похороны.
Нина промолчала. Она не собиралась хоронить бывшего мужа. С какой стати? Она ему кто? Родственница? Подруга?
Он сломал ей жизнь, и она его ненавидела.
Нет, не так. Ненавидела она не его, Юлю. Юля не дала ей исполнить свой долг и за это себя уважать. Из-за Юли Нина уже два года боялась встретиться с прежними знакомыми. Пришлось бы что-то объяснять, оправдываться и понимать, что оправдания выглядят неубедительно. О Геннадии она думала с тоской и болью, но без ненависти.
Она бы вернулась к нему, если бы он снова ее позвал.
Она законченная идиотка.
Свекор помолчал и отключился.
Нина бросила телефон в сумку, ту швырнула на стул. Отъехала от стола и быстро прошлась по кабинету.
Как рассвирепевшая кошка.
Она иногда казалась себе кошкой, желающей выцарапать Юле глаза.
Хорошо, что об этом никто не знает. Это очень стыдно – выцарапывать глаза.
