1. Глава 1
Когда старенький институтский "пазик" трясясь и завывая раздолбанным двигателем, въехал на территорию базы отдыха, времени было, что-то около полудня. Автобус остановился и шофер, зачем-то просигналив хриплым клаксоном, открыл, наконец, двери. Вновь прибывшие, слегка очумевшие от тряски и пыли, с шуточками и смехом нескрываемого облегчения, чрезвычайно довольные окончанием сурового двухчасового испытания разбитыми дорогами и просёлками, принялись выбираться из смертельно надоевшего, раскалённого как печка автобуса, разминая утрамбованные жёсткими сидениями зады и озираясь по сторонам. Некоторые, едва вытащив вещи, сразу же устремились к видневшемуся невдалеке месту общественного пользования.
– Ну, он пёр по этим кочкам! - ворчал Марек, потирая натруженный зад. – А автобус-то... как будто без рессор вааще.
– Русский, – пояснил Илья, – любит быструю езду!
– Вообразил себя болидом на формуле один, - резюмировал Марек, - Шумахер сраный!
Уютный, маленький лагерь отдыха располагался в прозрачном сосновом бору, на самом берегу Обского водохранилища, гордо называемого местными жителями "морем". Включал он несколько брусчатых домиков, да около десятка разноместных, цветастых палаток. Была там волейбольная площадка, с лёгкостью превращаемая в танцевальную, не покореженный теннисный стол, бильярд, а несколько поодаль у воды, расположилась, гордость базы, только в этом году срубленная маленькая бревенчатая баня. В крошечной заводи покачивалась, на едва доходящих сюда волнах, одинокая, свежевыкрашенная лодка. Патриархальная тишина нарушалась только щебетом птиц, да детскими воплями, доносящимися с недалёкого пляжа.
*****
Жарища, надо сказать, стояла совершенно дурная, совсем не характерная для наших умеренных широт. Компьютеры умудрялись виснуть в самое неподходящее время, несмотря на снятые корпуса. У Марека из-за этой напасти то и дело накрывалась работа. Поскольку прогнозы синоптиков обещали, что несущий прохладу циклон надежно обходит их стороной и жара продлится еще не менее недели, он предложил плюнуть на все и предаться разгулу в диких местах. Илья не возражал, поскольку сам уже одурел от духоты, и ему было невообразимо лень, обливаясь потом, работать, над диссертацией.
Местом разгула была выбрана институтская летняя база отдыха, по той, главным образом причине, что недельная путевка туда стоила совершеннейшие гроши, так как почти целиком оплачивалась профкомом. Марек радостно заявил, что сэкономленные деньги, нужно потратить на создание питейных запасов, совершенно, по его мнению, необходимых для отдыха на природе. На ехидный вопрос Ильи, Марек невинно ответил: "Ну, ты спросил! На Канарах, разумеется, сэкономленные!", и протянул ладонь. Илья вздохнул и начал рыться в карманах.
– Давай, давай! – подбадривал его Марек. – Отслюнявливай, не жмоться! И, в конце концов, выбил из друга требуемую сумму.
Всё дело происходило в самом начале недели, Отъезжающая, предыдущая смена, уже гужевалась у автобуса. Вновь прибывших отдыхающих, по сравнению с ними было совсем немного, поэтому пустых палаток оказалось предостаточно, Марек с Ильёй выбрали себе крайнюю со стороны залива. Палатка была красной, двухместной и разбита возле небольшого, поросшего редким кустарником обрывчика, под которым уже начиналась узкая белая полоска песчаного пляжа.
Когда выбор был свершён, Марек, бормоча, что-то об удачном месте и плеске волн принялся распаковывать их объемистый багаж, в значительной степени состоящий из звенящей и булькающей тары, а также большой металлической канистры с пивом, которую он намеревался закопать во влажный песок, под обрывом. Илья же, как болтающийся без дела, был отправлен к хозяйственному домику, получать спальные принадлежности. Там уже собралась маленькая очередь из новеньких и Илья, вертя в руках свою и Марека путёвки, пристроился в её конце.
Бельё выдавал сам директор базы - пожилой, толстый, лысый дядька. Потея в полуденную жару в своём синем тренировочном костюме и поминутно вытирая платком загорелую конопатую лысину, он подолгу изучал путёвки, уточнял фамилии и время пребывания на базе, потом заставлял расписываться, в каком-то большом потрёпанном журнале и только после этого выдавал маленькую желтоватую стопку белья, строго предупреждая при этом, что полотенцами и постельными принадлежностями пользоваться необходимо аккуратно, по назначению, не рвать и не пачкать. Отдыхающие покорно сносили его наставления, очередь двигалась медленно, Илья заскучал, и от нечего делать принялся глазеть по сторонам. Ветер, налетая порывами, шумел в верхушках сосен. Деревья, тихонько скрипя, покачивались, заставляя больших солнечных зайцев, как угорелых метаться взад- вперёд по земле и по стенам домиков. Дверь ближайшего домика отворилась, распространяя настойчивый запах кухни, и оттуда высунулась пожилая, краснолицая толстуха, в белом свежезахватанном переднике. Поведя по сторонам энергичными маленькими глазками и очевидно не найдя искомое, она остановила свой взгляд на директоре.
– Да где ж то она ходит? - спросила она его, почему-то полушёпотом. - Обед же уже, вот.
И вдруг вскричала зычным, визгливым голосом, заставившим многих вздрогнуть.
– А-нн-а, А-ню-т-а! – и опять полушёпотом. – Тьфу ты, лентяйка, прости ты мини госпыди.
Услышав это имя, Илья встрепенулся. Что за Анюта? Неужели... Да нет, не может быть. Анют сто тысяч, наверное. Миллион! Это очевидно такая же краснолицая толстуха, но помоложе.
– На пляже наверно, валяется, где же ей ещё быть, – отвечал ей директор, морщась как при запоре, от её зычных воплей.
– Обед жи сейчас! – жаловалась повариха, призывая его в свидетели. – Посуда жи ещё не готова! Что за девка, а? Божье наказание. А-нн-а! – завопила она снова. Директор опять болезненно сморщился, делая жест рукой, словно закрывая ей рот.
– Да тише ты, – и обречённо. – Иди, готовь, сейчас пригоню ее. Дети малые, ей богу! – он повернулся к очереди. – Подождите товарищи, Всех за ручку тут надо водить. Детский сад, честное слово. Ясли, какие-то.
Присутствующие скроили сочувствующие физиономии, а директор уныло поплёлся в сторону пляжа, где за соснами переливалась на солнце бесконечная голубая гладь озера, и доносился мерный шум волн. "Она или не она?" - лихорадочно соображал Илья. Теоретически вероятность, конечно, есть. Все работающие здесь - сотрудники Института, желающие таким образом, как бы продлить себе отпуск. А практически? Практически – это невероятно, просто невообразимо, потому что было бы слишком большой удачей. Слишком! А поэтому невозможно.
Послышался голос директора, он ругался и обещал принять меры. И тут Илья увидел её! Лицо у "божьего наказания" было хмурое и сонное, она шла, волоча длинные ноги, на ходу стряхивая узкой ладошкой, прилипший к золотистой коже песок. Её короткие каштановые волосы растрепались и торчали вихрами. Вокруг бёдер в виде длинной юбки, было обёрнуто и завязано узлом на боку, большое оранжевое полотенце, которое при каждом шаге бесстыдно распахивалось, целиком обнажая загорелое бедро. А грудь была прикрыта, не слишком-то широкой, бирюзовой полоской купальника. Шедший немного впереди директор, всё время оборачивался к ней и что-то сердито внушал, один раз даже, чуть было не налетел на дерево. Она вяло и односложно ему отвечала. Когда они, наконец, дошли, директор первым делом стал обтирать платком коричневую потную лысину и лоснящееся лицо. А Анна, хмуро глянув на отдыхающих, лица которых подхалимски изображали осуждение, видимо окончательно проснувшись и осознав свою вину, поспешила к своему домику, забавно семеня, стараясь не наступать босыми ногами на колючие шишки, в изобилии валявшиеся здесь на каждом шагу. Когда она проходила мимо Ильи, он, расширив ноздри как жеребец, уловил слабый мимолетный запах, как ему показалось, моря и горячего песка, смешанный с каким-то сладким незнакомым ароматом. Давешнее томление пошло разливаться по его груди, горячим ручейком стекая в пах. Только на этот раз, чувство было значительно более хлёстким, очевидно из-за её необычно экзотичного наряда и волнующе пьянящего запаха её тела.
