– Я провел в заточении больше сотни лет по твоей милости, и первое, что я слышу от тебя, вернувшись в этот мир, это мольбы о помощи?
– Найджел, сейчас не время! – Криса отбросило в сторону очередным взрывом. – У нас есть много причин убить друг друга, но не мог бы ты забыть о них, пока мы не разберемся с тем, что, кстати, появилось на свет из-за твоей безответственности?
– Моей безответственности?! – глаза мага заискрили молниями. – Ну нет, ты не перебросишь груз вины со своих плеч на мои! Это ты позволил какой-то челяди проникнуть в мое измерение и воспользоваться знаниями, что я намеренно хранил от них в секрете! Будь я на твоем месте, такого недоразумения бы не произошло!
– Хорошо, пусть все это будет на моей совести, а теперь ты не мог бы избавить мир от этого ужаса? – сказав это, Крис разбил пространство перед собой на осколки, чтобы атака Найджела не задела его и мальчика, стоящего подле героя.
– Учти, Крис, я сделал тебе огромное одолжение тем, что сначала решил убить эту тварь, а уже после приняться за тебя, – маг поднял руку, и из ладони нитью вытянулись несколько черных стрел.
– Встань позади меня и закрой уши, Кайл, – сказал Крис, обратившись к мальчику.
– Хорошо, отец, – кротко ответил он.
***
Около семидесяти лет назад…
Комья выжженной земли разлетались в стороны. Пепел, что витал в воздухе, все никак не оседал из-за того, что новые потоки раскаленного воздуха вновь подбрасывали его ввысь. Обезумевшие от ужаса рослые мужчины с холодным оружием в руках метались из стороны в сторону, окончательно позабыв, что они должны были делать в случае нежданного нападения на военный лагерь.
Всему виной был молодой воин в темно-бордовых доспехах, объятый пламенем. Сжимая устрашающую и наводящую ужас на врагов боевую косу в своей руке, он неспешно шел по захваченному бунтовщиками лагерю королевских гвардейцев, которые покинули это место несколько недель назад. Восстания и бунты продолжались уже слишком долгое время для того, чтобы правительство и Корона в частности могли закрывать глаза на подобные выходки. Многие обитатели материка были недовольны уровнем своей жизни, который катастрофически быстро падал по многим причинам, из-за чего бывшим крестьянам и торговцам, служившим раньше верой и правдой королю Кэриту, пришлось идти на крайние меры, дабы показать ему свое недовольство.
Сам же Король хоть и был сильно озадачен этим вопросом, не имел возможности исправить ситуацию. Первой причиной тому было то, что слабый физически и характером правитель элементарно не мог прийти к жестким решениям, которые, несомненно, помогли бы разрешить проблему. Второй причиной было то, что правитель был охвачен горем из-за потери супруги, которая практически два месяца не могла оторваться от постели после родов, а после скончалась тихим прохладным утром в Столице. Основная же волна бунтов началась прямо перед родами третьего наследника престола, укрывшись от внимания Короля грудой обстоятельств, что окружили его.
Огни восстания загорелись на северо-востоке материка, на полуострове Пискис и в заливе Темпес. Захватывая один очаг сопротивления за другим, сгруппированные в стройные отряды, граждане довольно быстро и без особых усилий потеснили не подготовленных к таким действиям королевских гвардейцев, чем вызвали праведный гнев Столицы. Но бунтовщики навлекли на себя вовсе не недовольство Короля Кэрита, а его старшего сына и первого наследника престола – принца Бэззера. Молодой воин, лишь недавно достигший возраста двадцати лет, уже славился на весь материк своей силой, пылким нравом и беспощадностью к врагам Короны. Все это было обусловлено в его характере тем, что молодой человек желал всеми силами сохранить то, что воздвигли до него его предки.
Стоило бунтовщикам добиться определенных успехов в своих начинаниях, как Бэззер живо собрал несколько отрядов из личного состава гвардейцев и отправился усмирять восстание. И вот, несмотря на мольбы о помощи и спасении, уже который по счету гарнизон полыхал жутким пламенем мести. Подавив своей неукротимой мощью практически все очаги восстания, принц добрался до последнего военного лагеря, что ограждал его от Прасепса – города, в котором началась эта гражданская война. Небольшое укрепление помещало в себя лишь небольшой гарнизон солдат, вместо которых теперь там вальяжно расхаживали вооруженные граждане, которые совершенно не ожидали столь разрушительной атаки.
Принц Бэззер решил атаковать укрепление практически в одиночку, взяв с собой лишь десяток проверенных гвардейцев. Снеся огненной волной кирпичную стену, он ворвался в центр плацдарма и принялся жечь все вокруг, плавя и испепеляя все и всех, кто осмелился вставать у него на пути. Огненный смерч, что разверзся в лагере, мгновенно уничтожил не только все укрепления, но и желание бунтовщиков сражаться. Однако, несмотря на то, что люди бросали свое оружие и вставали на колени, их это не спасало от страшной участи быть сожжёнными заживо. Оставляя после себя лишь обугленные скелеты, Бэззер непреклонно двигался вперед, вычищая каждый уголок лагеря.
Когда, наконец, вопли умирающих утихли, он, презрительно осмотревшись по сторонам, развернулся и направился в свой боевой шатер, что был воздвигнут в нескольких сотнях метров от военного лагеря, который теперь представлял собой могильное пепелище, покрытое угольно-черным настом. Рассевшись в своем кресле, смутно напоминающем трон, он четким и быстрым движением руки подозвал к себе одного из офицеров:
– Докладывай, – сурово произнес он, вытирая клинок косы от запекшейся крови.
Проглотив ком в горле, гвардеец отрапортовал:
– Сопротивление в данном регионе полностью уничтожено, сэр! – не без благоговения в голосе произнес он.
Взглянув на карту, что висела на одной из колонн шатра, принц заметил:
– Что ж, – усмехнулся он. – Выходит, остался только Прасепс. Выступаем сейчас же! Мы управимся до заката, если вы будете шевелить конечностями! Живее!
Сам принц быстро вскочил со своего места и направился к бронированному автомобилю, что стоял неподалеку от его шатра. Лично сев за руль, он заставил машину рвануть с места и, подняв столб пыли, направился в сторону прибрежного города, где, по его мнению, находился штаб бунтовщиков.
Но недостаток опыта в подобном роде дел и кипящий характер не позволяли Бэззеру увидеть, что ниточки к началу этого восстания идут с улиц самой Столицы, ее закоулков и темных подворотен, где и окопались организаторы так называемого Подполья.
