Черный дождь отбивал свою похоронную трель по бесплодной выжженной земле, заставляя возвращаться мыслями в тот роковой день. День, когда жизнь на планете оборвалась в секунду. В один миг миллиарды людей были стерты с лица Земли, не оставив после себя даже кучки пепла. Он был развеян ветрами, которые бушевали на поверхности несколько месяцев.
– Марвик, – в дверях появился надежный друг, который прошел со мной плечом к плечу не одну миссию.
– Герд?
– Опять пялишься на эти мерзкие капли, закрывай уже смотровое окно, – друг протянул стакан вонючего пойла. Но в нашем мире такие напитки едва-ли не роскошь.
– Смогли проанализировать полученные данные? – мерзость, подумал я про себя, отпив содержимое стакана.
– Да, дождь закончится только через пять часов, – Герд опустил глаза. – У них нет шансов.
– Их не было и у нас с тобой, когда взорвали бомбы, но мы-то выжили. Возможно, им удалось укрыться от дождя.
Но я понимал, что отправленная на разведку миссия провалилась. Но ужасало не это. Пять потерянных жизней. Эта миссия унесла с собой пять человек, которые в диких муках будут умирать под этим дождем. Даже если они и смогли спрятаться от капель, кислотный газ, выделяемый с осадками, скорее всего, растворил их легкие.
– Марвик, это не твоя вина. Первые данные оказались ошибочными…
– Тебе не кажется, что последние два года мы только и утешаем себя фразой, что это не наша вина? – я сжал в руках стакан, от чего его стенки подозрительно затрещали.
– Марв…
Я запустил стакан в стену, Герд даже не дернулся, понимая, что сейчас любые слова не дойдут до меня.
– Что? Вот, что ты хочешь сказать? Что я не прав? Мы сейчас допустили ошибку, которая стоила жизни пяти нашим людям.
– Датчик погоды затупил.
– Затупили мы. Еще несколько лет назад, когда понимали, что грядет, но бездумно выполняли все приказы. Итог – миллиарды погибших. И вот снова. Я устал терять людей, – я без сил практически завалился в драное кресло со следами от огня и осколков стекла.
– Как только дождь закончится, нужно будет выйти на поиски.
– После дождя нужно еще ждать пару часов, чтобы рассеялся газ, – не открывая глаз, ответил другу. – Попытайтесь лучше сначала связаться по рации. Как только дождь закончится, сигнал стал лучше. Возможно, нам повезет.
– Когда скажем всем? – Герд в глубине души понимал, что хороших новостей ждать не приходится.
– После дождя. Пусть пока люди отдыхают, – мне и самому хотелось провалиться в забытье. Уснуть и проснуться в прошлом, понимая, что все случившееся просто страшный сон. Жуткий кошмар, вызванный участием в военных действиях.
– Пойду помогу обрабатывать данные, – друг тихо вышел из комнаты.
– Угу, – говорить не хотелось.
В полудреме я все же вернулся в прошлое. Но не туда, где еще светило яркое солнце, в парках отдыхают семьи, а подростки строчат миллиарды сообщений в секунду. Я вернулся в день взрыва. Испытательная подземная база, где не первый год шла разработка мощнейшего климатического оружия, стала практически моим домом.
Я привык к тому, что вокруг постоянно шныряли десятки странных ученых в белых халатах, постоянно записывающих свои мысли на диктофоны и бумагу. Задачей моего отряда была поставка необходимых деталей и охрана базы. Доставать оборудование приходилось в разных точках планеты, зачастую обворовывая обладателей нужных нашему государству вещей.
Нас кормили мыслями о великом деле, о том, что на базе идет разработка не просто климатического оружия, а целой системы, способной положить конец всем природным катаклизмам. Но, при необходимости, эта разработка могла стать непобедимым оружием для свержения врагов.
Привыкнув выполнять приказы без их обсуждения, мой отряд помог сотворить то, что практически уничтожило человечество. Остатки людей теперь вынуждены выживать в диких условиях, где любая секунда может стать последней. Под воспоминания о своей работе и ее последствиях я не заметил, как провалился в сон, который так нужен был моему организму. Но из сладкой неги меня вырвал дикий женский крик, похожий на тот, что я слышал из рации в убежище в последний день своей службы.
– Какого хрена! – я вскочил со своего места.
По коридору носились люди, включилась тревожная сирена.
– Марвик, – в мою берлогу снова забежал Герд, едва не сломав об меня нос. В росте он мне уступал на полторы головы.
– Твою ж мать, ты цел?
– Марвик, быстро к центральному входу. Скорее! – друг не стал ничего объяснять, а просто побежал в нужном направлении, я ринулся за ним, попутно огибая тех, кого охрана отправляла в свои комнаты.
– Герд, ты можешь мне хотя бы намекнуть, почему мы несемся с тобой к выходу? – хотелось уже получить чуть больше информации, нежели чувствовать нарастающую панику.
– Там… Они, – все, что смог сказать друг, когда мы подошли к массивных воротам, два метра толщиной.
Не понимая, чего ожидать, открыл небольшой люк, защищенный специальным стеклом. Тот, кто строил это убежище, действительно понимал, с чем нам придется столкнуться. Это еще одна загадка, которую пока не удалось разгадать.
Заглянув в смотровое окно, я оцепенел от ужаса. Впервые за долгое время я, взрослый здоровый мужик, военный, возглавлявший не один десяток миссий, просто стоял и не мог поверить своим глазам.
– Господи, – практически выдохнул я, не в силах отвести взгляд от смотрового окна.
– Господин Джейдан Марвик? Не так ли? – микрофон захрипел, выпуская наружу глухие звуки. – Не хотели бы вы нас впустить?
За воротами стояли, по меньшей мере, человек десять, одетых в желтые костюмы, напоминающие химическую защиту. Но их костюмы были доработаны, создавая, судя по всему, идеальную защиту даже от черного дождя и кислотного газа. Но пугало не это. В руках одного из них находилась голова Льюиса, одного из тех, кто ушел в разведку, чтобы понять, что за странные сигналы, стали засекать наши радары.
Еще несколько человек держали под руки Чака и Хьюи. На их головах были защитные шлемы, как и у пришедших, позволяя получать тем кислород. Но тело… Эти мрази не защитили тело. Черный дождь, оставил на их телах огромные ожоги, заставляя тех кричать от дикой боли. Одному Богу известно, что заставляло парней держаться в сознании и не погибнуть от болевого шока.
– Господин Джейдан Марвик, вы хотите получить своих людей? Или дадите погибнуть оставшимся двум?
Я понимал, что не могу открыть эти чертовы ворота, сильно рискуя запустить в убежище кислотный газ. Но смотреть, как эти мрази мучают парней… И кто они вообще? За два года к убежищу не пришла ни одна живая душа. Мы считали, что остались единственными на планете, кому удалось выжить. Но теперь, глядя на чудовищ перед собой, понимал, что снаружи есть и другие.
