Туча наползла на почти круглый диск луны. Фонарь напротив бара остался в полном одиночестве. Питер скользнул вдоль стены, стараясь не попасть под рассеянный желтый свет. Подпрыгнул, цепляясь за металлический каркас, но конструкция не выдержала, и Питер рухнул спиной на испещренный выбоинами асфальт. В лицо, охлаждая, полетела морось. Из ладони брызнула кровь. На грудь что-то шмякнулось – буква «А». Выпав из фразы «Боевой паук», она наконец-то сделала название забегаловки более похожим на правду.
– Какого… тут творится? – послышался грохочущий голос. Дверь распахнулась, ударив Питера по ногам. – Бар закрыт.
Из-за двери показалась лысая, похожая на тыкву голова.
Питер вскочил, забыв о боли в спине, и вытер о штаны окровавленную ладонь.
– Ах, это ты, щенок! – Верзила боком протиснулся в проем и осмотрелся в поисках других нарушителей спокойствия.
Питер пожалел, что пришел один. От близнецов, конечно, много шума, но Задира сейчас не помешал бы. Как отвлекающий маневр.
Он пятился, шаркая ногами, и искал кратчайший путь на крышу. Запрыгнуть на мусорный бак, а оттуда по водосточной трубе? Хороший план, но только Питер примерился к прыжку, раздался рев моторов. Пришлось юркнуть за угол.
– Убирайся, пока не накостыляли! – донеслось ему вслед, а улицу уже заполнял гул, напоминающий пчелиный рой. Потом добавился вой тормозов, а после – голоса байкеров.
– Здорово!
– Привет, Худыш. Что за хрень с вывеской? Мне кажется или чего-то не хватает?
– А, это… – Голос человека-тыквы перекрыл общий гул и шум усиливающегося дождя. – Мелкий шкет хулиганит, – прогремел Худыш. – Поймать бы да надрать ему уши.
«Себе надери. И почему нет пожарной лестницы? – думал Питер, осматривая стены. – Косорукий же все-таки разработчик. Придется потом исправить. В моем мире все будет круто», – мысленно рассуждал он, выглядывая из-за угла.
Фары мотоциклов дружно отбросили блики на мокрый асфальт.
Трое и верзила. Не вовремя же вы, парни.
Он обошел здание – голые каменные стены и застрявшие в текстуре квадратные одуванчики под ногами – и выглянул из-за другого угла. Байкеры заваливались в бар, выстроив мотоциклы в ряд.
Дождавшись, пока все скроются за дверью, Питер пододвинул ближе к стене мусорный бак и примял крышкой его содержимое, включая свежий выпуск «Паучьих новостей».
Легкий прыжок.
– Бум.
Черт, не достать.
Скрип бака. Скрежет питбайка по асфальту. Шаг. Подъем.
– Кап-кап-кап, – стук по алюминиевой крышке.
– Тр-р-р-р-р, – миллиарды капель внезапно хлынувшего дождя по черепице.
– Бах! – Дверь открылась явно от удара ногой.
– Э! Ну-ка слезай! – крикнул, выбегая из бара, длинноволосый мужик.
Его пышная шевелюра в две секунды превратилась в мокрые клочья. Край водостока врезался Питеру в кожу. Из раненой ладони потекло. Еще немного, ну. А, черт!
Мужик схватил Питера за ногу и потянул. Сил держаться за острый край трубы не осталось. Питер покатился вниз, но свободной ногой успел ударить байкера по лицу. Тот пошатнулся, выпустил лодыжку. Питер не удержался на мокрой трубе и упал, кувыркнувшись через питбайк. Плечо засаднило.
Из бара вышли еще двое. Тощий рокер с татуированным лицом и выбритыми висками и вальяжный пузан с сигарой во рту и пиджаке на голое тело.
– Не тронь мой байк, упырь! – завизжал тощий, приближаясь. Его голые щиколотки торчали из джинсов, как у подростка, выросшего за лето из своего гардероба.
Питер крутился около мотоцикла, уворачиваясь от неуклюжих замахов длинноволосого, и прикидывал, как согнется пополам нескладная фигура противника, если ударить в нужное место.
– Давай растолкуй ему, Морген, – протянул вальяжный, выпуская струйку дыма под крохотным козырьком над дверью.
– А вот это уже несправедливо, – отозвался Питер, толкая мотоцикл на противников, – двое на одного.
Однако несправедливости сегодня было суждено литься таким же потоком, как этот нескончаемый дождь. Тощий распахнул куртку, и в свете жалкого фонаря черной звездой блеснул пистолет.
Питер подпрыгнул, ударил Моргена ногой, и тот полетел в сторону вместе со своим оружием.
В небе громыхнуло, а может, это его противник с грохотом влетел головой в мусорный бак.
Длинноволосый замахнулся, кулак размером со средний череп просвистел над головой Питера. Он, присев, дернул здоровяка за ногу, и тот повалился на спину.
Подбежав к шатающемуся Моргену, Питер ударил его по руке, выбивая пушку. Тощий взвизгнул, шлепаясь в лужу.
– Двое на одного, но я с оружием, – констатировал Питер, снимая пистолет с предохранителя.
– Э, ты чего? – промямлил вальяжный и попятился обратно в бар.
Зато в дверях тут же показался человек-тыква, так называемый Худыш. С диким рыком он поднял перед собой ружье.
Трое и ружье против одного с пистолетом. Вновь несправедливо. Выстрел отдал привычной болью в правой руке Питера. Худыш схватился за грудь и растянулся под ногами открывшего дверь пузана. Все присутствующие проводили взглядами тело человека-тыквы до самого порога.
Морген с криком откатился, губы его задрожали, мокрое от дождя лицо выглядело заплаканным. Длинноволосый, подскочив, получил пулю в бедро и со стоном рухнул в воду. Питер усмехнулся.
А вот теперь справедливо.
Сняв майку, он намотал ее на порезанную руку. Встал на байк, вцепился в острый край водостока, подтянулся и пополз вдоль конька до спутниковой тарелки. Поднялся, держась за штангу, к которой крепилась тарелка, полез в карман за гаечным ключом.
Луна выглянула одним глазом, но, увидев труп около входа в бар, скрылась вновь, не желая становиться свидетелем. Жаль, фонарю не приходилось выбирать, и он продолжал рассеянно смотреть на ручейки крови, бегущие в ливневку. На запах могли стянуться зомболюди. Стоило поторопиться.
Сверкнуло. Затрясло. Искры полетели перед глазами, как новогодний фейерверк. Гром ударил так, что на миг оглушил. Левый глаз пронзила боль. Падая со скользкой крыши, Питер заметил, или ему почудилось, как на месте спутниковой тарелки образовалась дыра, а в ней будто кто-то незнакомый и такой же испуганный, схватившись за голову, падал и исчезал в синем дыму.
