(Улица. Появляются КАПИТАН и ФЛАВИО, за ним следует АРЛЕККИНО, нагруженный сундуками и баулами КАПИТАНА до такой степени, что его шатает).
КАПИТАН. Что, Флавио? Опять в печали? Выше голову, мой мальчик, выше голову.
(АРЛЕККИНО случайно ударяет КАПИТАНА по затылку сундуком).
КАПИТАН. А-А-А-А-Х. Осторожнее, чурбан! Видишь, Флавио, как жестока жизнь? Я покоряю турок, привожу в ужас пафлагонийцев, отрубаю головы тысячам туземцев на Борнео…
(АРЛЕККИНО пытается не отставать от КАПИТАНА и ФЛАВИО, его бросает из стороны в сторону).
КАПИТАН. Сражаюсь обнаженным с амазонками в джунглях, обедаю с антропофагами и людьми, у которых головы растут подмышками, а когда, пережив все эти ужасы, приезжаю домой, чтобы осесть и свить себе уютное гнездышко здесь, в солнечном Неаполе…
(АРЛЕККИНО издает звук мандолины).
КАПИТАН. И поухаживать за твоей очаровательной, богатой сестрой Фламинией, здесь, на этой самой улице, мой идиот-слуга Арлеккино, едва не убивает меня ударом сундука по голове.
(АРЛЕККИНО машет рукой зрителям, улыбается, с гордостью указывает на себя).
КАПИТАН. Боги никак не могут обойтись без своих маленьких грязных шуточек. Так расскажи, что не дает тебе покоя, сынок? Расскажи своему давнему другу, капитану Спавенто. Я человек бывалый. Все понимаю. Подцепил дурную болезнь? Да?
ФЛАВИО. Ох, капитан, мои беды начались, когда мой отец, доктор Грациано, бакалавр, магистр, доктор философии, выпускник университета Болоньи тысяча пятьсот тридцать восьмого года, отправил меня в дальние края, изучать таксидермию во Франции.
КАПИТАН. Ага, во Франции. Я тоже там ее подцепил. Зудит?
АРЛЕККИНО. Это случилось во Фландрии. В сельской глубинке. Вас наградила этой болезнью бабушка того фермера, что разводил свиней, с лошадиной мордой. Как ее звали?
КАПИТАН. Это случилось во Франции. Звали ее Фанетта.
ФЛАВИО. На наш корабль напали пираты…
АРЛЕККИНО. Нет, Фанетта была с усами. Вы говорите про Урсулу. Урсулу Нечистую.
ФЛАВИО. И меня продали в рабство. Лишь два года тому назад меня спасла мальтийская галера…
КАПИТАН. Мальта. Ее звали Мальта.
АРЛЕККИНО. Вы про ту кривоногую деваху? Лысую?
ФЛАВИО. А теперь, наконец-то вернувшись домой в солнечный Неаполь…
(АРЛЕККИНО издает звук мандолины).
КАПИТАН. У Фанетты были усы?
ФЛАВИО. А теперь, наконец-то вернувшись в солнечный Неаполь…
(АРЛЕККИНО издает звук мандолины. ФЛАВИО его бьет. Сундуки и баулы валятся на землю).
АРЛЕККИНО. А-А-А-А-А-А-Х. Эй, полегче.
ФЛАВИО. Я узнаю, что моя возлюбленная Изабелла, дочь Панталоне, убежала разыскивать меня, вместе с ее верным слугой Педролино, смешным, маленьким Педролино, таким симпатичным, таким умным, который всегда находил мне девушек, и с тех пор о них никто ничего не слышал.
(АРЛЕККИНО глубоко тронут, рыдает, обнимает КАПИТАНА).
КАПИТАН. Отвали, недоумок.
ФЛАВИО. О, ГОРЕ, это невыносимо, я сделаю что-то ужасное.
АРЛЕККИНО. Послушайте, а может, познакомитесь с моей сестрой? Ей только пятьдесят, и она девственница, в чем я готов поклясться могилой моей матери. У меня есть ее портрет. Видите? Это она, с повязкой на глазу. Или это продавец бананов?
ФЛАВИО (плачет). Мы вместе принимали ванну. Она мыла мой крантик. Мы пели песни, ели землю и складывали бумажных голубей. Она разрешала мне целовать свою собаку. О, ИЗАБЕЛЛА!!!
(АРЛЕККИНО вновь глубоко тронут. Он обнимает ФЛАВИО, они плачут вместе. КАПИТАН оттаскивает ФЛАВИО).
КАПИТАН. Хватит, расправь плечи, парень. Держись. Довольно слез. Трудности только закаляют. Моя жизнь тоже не клубника со сливками, но разве я впадаю в отчаяние? Я смеюсь. А теперь купи мне добрый стакан вина, чтобы взбодрить себя. И позволь рассказать тебе пару-тройку похабных историй.
ФЛАВИО. Хорошо, капитан, но, боюсь, долго этого беспросветного горя я не выдержу. Боюсь, совершу с собой что-то чудовищное.
КАПИТАН. Тогда купи мне ДВА стакана. Купи мне лошадь. Не вешай носа, сынок. Мужчины должны проявлять стойкость. Слюнтяи и нытики долго не живут. Ты слышал историю о горничной и лысой мыши?
АРЛЕККИНО. Едва ли вам захочется ее услышать.
КАПИТАН. Арлеккино, замолчи и собери багаж.
АРЛЕККИНО. Не давите на меня. Мне нездоровится. (Собирает вещи, и вновь бьет КАПИТАНА краем сундука по затылку).
КАПИТАН. А-А-А-А-А-Х! Ты что творишь? Сюда, Флавио. Береги промежность. У тебя есть промежность, так? Что ж, вот и береги ее. (Уводит безутешного ФЛАВИО).
АРЛЕККИНО (собирая багаж, обращается к зрителям). Когда-то, знаете ли, я был звездой. А теперь посмотрите на меня. Носильщик! Поверьте мне, театр умер. На вашем месте я бы поднялся и ушел прямо сейчас. Не стоит эта пьеса того, чтобы ее смотреть. И дальше будет только хуже, это я вам ответственно заявляю. Сам бы ушел, если б было, куда идти.
КАПИТАН (кричит, за сценой). ПОТОРОПИСЬ, РАЗИНЯ.
АРЛЕККИНО (сгибаясь под тяжестью багажа). Вновь и вновь спрашиваю я себя, в чем секрет жизни? Есть ли какой-то смысл в моих страданиях? Я – Сизиф. Ох! Послушайте меня, уходите отсюда, пока можете. Потребуйте, чтобы вам вернули деньги, и идите в бордель. По крайней мере, вы сможете унести домой заполученное там. (Направляется к кулисам, пошатываясь под тяжестью багажа). Ладно. Но не говорите потом, что я вас не предупреждал. (Уходит, слышится жуткий грохот).
КАПИТАН (за сценой). СМОТРИ, КУДА ИДЕШЬ, КРЕТИН!
АРЛЕККОНО (за сценой, истерично). Давайте! Бейте меня! Я этого заслуживаю. Бейте. А-А-А-А-Х! О-О-О-О-Х! И-К-К-К-К! У-У-У-У-У!
