Эта ночь 1816 года была тихой. Полная луна молчаливо взирала на левое побережье реки Эр, одного из притоков Сены, словно в ожидании только ей известных событий. Густо украшенное звездами майское небо будто пыталось накрыть собой Францию, обнимая ее, будто свое дитя. В полосе света промелькнула сова и скрылась в зарослях огромных вязов, растущих на склоне. Запах сырости смешивался с висевшей в воздухе гнилью и ароматом теплой земли.
Неподалеку от постоялого двора, расположенного в пяти часах езды от Лувье, трое мужчин стояли в густой тени деревьев, явно кого-то поджидая. Их лица были скрыты капюшонами, а рослые, крепкие фигуры прятались под широкими плащами. Могло показаться, что это – заплутавшие охотники в поисках места для ночлега, однако отсутствие фонаря и всего лишь одно ружье на всех разрушали эту версию.
– Что-то твоя рыжая бестия задерживается, Рене, – хрипло сказал один, выплевывая табачную жвачку.
– Не волнуйся, Генрих, – тот, к кому он обратился, прислушался, вытянув шею. – Я не сомневаюсь в Жанне, ведь затея принадлежала именно ей.
– Вот ведь чертовка! – хохотнул третий, усаживаясь на траву. – Но я клянусь своим лысым черепом, приятель, если добыча того не стоит…
Он умышленно не договорил, втянул воздух через стиснутые зубы и щелкнул языком.
– С владельцев постоялых дворов обычно нечего взять, этого я и не отрицаю, – сказал Рене, выдержав короткую паузу, – однако Жанна сообщила, что на постое там джентльмен, у которого наверняка найдется, чем поживиться… Тихо! Кажется, я слышу крик филина.
И, приложив ладони ко рту, он дважды ухнул в ответ.
Через пару мгновений под чьими-то шагами захрустели тонкие ветки, и из темноты на поляну вынырнула женская фигура в длинном плаще с капюшоном.
– Деточка, мы тебя уж не чаяли увидеть! – попытался пошутить Рене.
– Мне пришлось дождаться, пока хозяин отправится спать, а он, как назло, играл в карты со слугой, – ответил мелодичный голос, и в нем тут же появилась тревога: – Однако же, почему вас трое?! Мы условились, что на дело хватит и двоих!
– Милая, ну а если завяжется драка? – Рене притянул девушку к себе и грубо поцеловал. – Нам придется защищаться, ведь правда?
Судя по участившемуся дыханию, сложившаяся ситуация не пришлась Жанне по душе. Она поправила капюшон, убрала с лица прядь вьющихся рыжих волос, которые в лунном свете отливали синевой, покосилась на остальных участников сцены и заговорила:
– Владелец таверны и прислуга спят в левом крыле, я их заперла, как и обещала. Джентльмен, снимающий комнату, – наверху и он мертвецки пьян. Я помогла ему в этом. Поэтому он не представит вам никакой опасности. Старуху я полностью беру на себя. И я хочу напомнить, Рене, о твоем обещании: вы не станете никого убивать!
– Не станем, – уклончиво вставил тот, кто сидел на земле. – Если хозяин заведения не решит напасть, милочка. Ты, видимо, плохо знаешь отчаянность этих людей.
– Этот стар, – с тенью недовольства ответила девушка. – Не думаю, что он станет достойным противником вам троим. Дочь его накануне вечером уехала к тетке в Руан. Прислуга состоит из конюха, кухарки и горничной.
– О, – пробубнил третий грабитель. – Это хорошо.
– Рене! – Жанна повернулась к приятелю с возмущением на лице. – Ты мне давал слово, что никто не пострадает!
– Сокровище мое, – слащаво сказал тот, теребя неровную бородку, – клянусь Римом, в котором я, по правде сказать, не был двадцать лет, я ручался, что мы постараемся никого не убить и мы будем стараться, да, парни? – и, не дожидаясь ответа, осведомился: – А как же та самая старуха?
– Ох, а вот ее живой оставлять никак нельзя, – мрачно ответила девушка. – Но, согласно моему плану, я не стану пачкать в ее крови свои руки. Все произойдет более деликатно. Там довольно глубокий погреб и не самая надёжная лестница… – она внезапно замолчала, затем продолжила: – Для вида я могу покричать, чтобы у хозяина и его людей сложилось впечатление, будто вы захватили меня с собой. Берите все ценности и мы покинем это место, пока какой-нибудь проезжий путник не нагрянул…
Обменявшись внимательными взглядами, все четверо двинулись к территории постоялого двора. Дом спал, погруженный во мрак. Распахнутая створка одного из окон второго этажа слабо поскрипывала. Рене остановился в напряжении, но Жанна покачала головой:
– Все нормально, это моя комната…
В маленькой конюшне, примыкающей к стене, громко фыркали лошади, словно предчувствуя беду. Ветер, дувший со стороны реки Эр, усилился, и ставни хлопнули сильнее. Грабители вздрогнули, а Жанна проскользнула к задней двери и робко толкнула ее, пытаясь унять биение своего сердца. Трое мужчин вошли следом, даже не пытаясь скрывать шум своих шагов.
– Хозяйское крыло я заложила засовом, – сказала девушка негромко. – Вино здесь очень скверное, поэтому его брать в качестве пойла на обратную дорогу точно не советую.
Не сказав больше ни слова, она быстрым шагом направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, и на ходу снимая плащ, который швырнула в угол. Войдя в комнату, выделенную для ее ночлега, девушка вдруг остановилась и напряженно уставилась в зеркало. В слабом лунном свете отчетливо был виден изящный силуэт с тонкой талией и длинными вьющимися волосами. Слабо дернув уголками тонких губ, Жанна довольно оценила высокую грудь, растрепала рыжие кудри и ослабила шнуровку на платье, стараясь походить на человека, который пытался одеться впопыхах. Разбрасывая подушки по полу, чтобы создать видимость, что человека грубо вытащили из постели, она услышала внизу грохот мебели, пронзительный женский визг и зажмурилась с отвращением на лице. Затем сделала глубокий вдох, вышла в коридор и толкнула дверь в смежную комнату.
Стояла монотонная тишина, дополняемая посвистывающим дыханием спящего человека, который лежал на кровати прямо в сапогах. Пахло прогорклым табачным дымом и дешевым вином. На столе громоздились несколько опорожненных бутылок и остатки ужина, на стуле валялись пистолеты. Убедившись, что в них нет зарядов, Жанна бросила взгляд на еще красивое лицо мужчины средних лет, снова осмотрелась и покинула комнату.
В коридоре она на мгновение задержалась, стараясь не думать о том, что творилось внизу, и придала себе перепуганный вид.
– Мадам! Мадам Сесилия! – запричитала она, заколотив ладонями по двери. – Боже мой, скорее! Надо спасаться! Мадам!
Изнутри почти сразу донеслись быстрые шаги, и на пороге выросла заспанная женщина в одной нижней рубашке, явно силившаяся понять, что происходит.
