Глава первая, в которой исчезает рыжий Брук и появляется бурая жаба
Стрела с белым оперением, коротко свистнув, глухо ударила наконечником в бревенчатую стену сруба, затрепетала, замерла на какое-то мгновение. Упала в крапиву.
Лучник – высокий и статный юноша лет двадцати, в серой замшевой одежде охотника – опустил ясеневый лук, расслабив руки, и с досадой посмотрел на дом, в который только что выстрелил.
– Никакого толку, сэр, – заметил сидевший на широком пне парень, по возрасту – одногодок лучника. – Разве этим потревожишь?
– Принеси мне стрелу, – с досадой не только во взгляде, но и в голосе молвил лучник.
Его товарищ – коренастый рыжий крепыш с большими руками крестьянина – тут же подхватился, побежал к дому, довольно ловко перепрыгивая коротковатыми ногами через низкие елочки и попадавшиеся сучья. Лучник тем временем вытянул из колчана еще стрелу и уже положил ее на тетиву, готовясь сделать очередной выстрел, но тут…
– Ой!
Лучник вздрогнул, поднял голову: его спутника нигде не было. Ни возле сруба, ни среди ельника.
– Брук! – позвал юноша.
Тишина была ему ответом.
Лучник осмотрелся. Лес по-прежнему лениво качал шапками вековых сосен, закрывавших небо, темные ели жались друг к дружке. Пахло грибами, хвоей и мхом. Ни звука, ни движения. Только возле самого носа висел на паутинке крохотный черный паучок. Он крутился и перебирал лапками, поднимаясь вверх. Юноша не стал его тревожить и решительно зашагал к срубу.
Подойдя ближе, лучник удивился: дом словно вырос в размерах, пока он спускался к нему по склону лесного холма. Это была изба, сложенная из огромных потемневших от времени бревен. Самое странное – у нее не имелось ни окон, ни дверей – эдакий бревенчатый куб, покрытый сверху огромными еловыми лапами. Однако, он был обитаем: из длинной тонкой трубы на крыше вился сизый дым, и, приложив ухо к шершавому бревну стены, юноша услыхал чьи-то голоса. Однако, что они говорили, разобрать не удалось.
Впрочем, лучнику сперва надо было разобраться, куда пропал его рыжий товарищ.
– Брук! – еще раз позвал юноша, и погромче.
И вновь никто не откликнулся.
Правда, зоркие молодые глаза лучника заметили какой-то странный блеск у самой стены сруба, в крапивных зарослях. Словно алмаз замерцал, поймав на себе лучик солнца. В одно мгновение юноша сшиб охотничью шапку на мерцание, сам упал сверху, чтобы не дать добыче вырваться. Крапива больно ожгла руки, но на такую мелочь он внимания не обратил.
Шапка заверещала, что-то забилось в ней, крайне паникуя:
– А-ёй! А-ёй!
– Где Брук? Отвечай! – юноша, похоже, знал, с кем имеет дело.
– Выпусти меня! – пропищала шапка.
– Еще чего! Чтоб и со мной что сотворил?
– Честное слово – не буду! Слово светляка!
– Сперва говори – где Брук!
– Жаба он, а не Брук! – категорично заявила шапка.
Юноша поднялся с земли и, не выпуская из рук шапки, осмотрелся. На полусгнившей коряге увидал большую бурую жабу, присел, чтобы рассмотреть ее поближе. Глаза жабы, выпуклые и влажные, довольно печально взглянули на него. И еще – жаба скорбно квакнула, прыгнув в сторону лучника.
– Брук? – неуверенно и удивленно спросил юноша. – Ты ли это?
Жаба вновь квакнула, и можно было поклясться, что она сказала «да»
Лучник резко выпрямился. Выражение его лица стало жестким, даже жестоким. Он сердито ударил по шапке:
– Верни его обратно!
– Кончай драться! – пискнули оттуда. – Этот увалень меня чуть не раздавил!
– Я сейчас довершу то, что он не смог! – рявкнул лучник, сжимая покрепче кулак с шапкой.
– Отпусти! Сделаю все, что хочешь! – взмолилась шапка, понимая, что человек не шутит.
– Слово давай!
– Слово! Слово светляка! Все-все сделаю! Служить тебе буду! Только не дави. Только отпусти! – заверещала шапка совсем уж отчаянно – видно, юноша сильно ее придавил.
Лучник помедлил еще немного. Было видно – одолевают его сомнения. Но из шапки вновь послышалось, уже совсем жалким голоском, со всхлипами:
– Пожааалуйста…
Юноша вздохнул, раскрыл шапку и вытряхнул ее содержимое в мох.
Глава вторая,
в которой светляк Вилья появляется и тут же демонстрирует свой характер
– Ну, воот, крылья помял, – плаксивым голосом заныло выпавшее из шапки существо.
По виду это был младенец лет двух, только крохотный – размером с майского жука. Ну, может чуть больше. Толстенькое тело его, покрытое от шеи до щиколоток и запястий мелкими чешуйками, переливалось всеми цветами радуги. Ладошки и ступни были голыми, и в их розовый цвет странно примешался зеленый оттенок. Круглое, пухлое, светлое личико имело выражение обиженное. Глаза малыша, непропорционально большие и раскосые, дивного изумрудного цвета, сердито смотрели на лучника. Так как короткие серебристые волосы существа были растрепаны, оно принялось спешно приводить их в порядок.
Лучник уже знал, кто это, но все же испытал что-то вроде изумления, увидав за спиной ворчливой крохи прозрачные, искрящиеся крылышки, похожие на шмелиные.
– Моё имя – Вилья, – поднявшись, представилось существо. – Вилья из Лугового клана.
– Луговой светляк, – хмыкнул юноша. – А в чаще что делаешь?
– Невежливо не представиться даме, – ответила Вилья.
– Прошу прощения, – лучник невольно улыбнулся этому замечанию, сделанному тоненьким голоском, и, поклонившись, назвал себя. – Ланс, охотник.
– Хорош охотник – на светляков кидаешься, – продолжала ворчать малышка.
– Хорош луговой светляк – сидит в крапиве в самой чаще леса, – в тон ей ответил юноша.
– Меня наказали, – Вилья вздохнула, пару раз жужжанула крыльцами, чтоб их окончательно расправить, и, поднявшись в воздух, уселась на лист молодого клена, что силился вырасти в этом хвойнике. – Наказали. И послали стать в караул у Дома Ведуний. Я задремала, а тут этот увалень – Бряк, или как там его. Чуть не растоптал. Пришлось защищаться. Я кстати из-за него теперь совсем слабая…
– Понятно, – кивнул Ланс. – Надеюсь, сил, чтоб вернуть Брука, у тебя хватит?
– Сейчас, сейчас, – буркнула Вилья, – неужели так тяжело чуть-чуть подождать?
Она взлетела, зависла в воздухе и сложила вместе свои крошечные ладошки. Потом что-то тихо запела, заворковала, не размыкая губ. И вокруг светляка полилось вдруг мягкое зеленоватое сияние – творилось маленькое луговое волшебство. Почему-то стало больно смотреть, и Ланс отвернулся. Как раз, чтоб и на жабу глянуть.
А жаба вдруг тоже медленно, но верно, поднялась в воздух, нелепо и беспомощно махая лапками, словно протестуя против полетов. Потом она закружилась, все быстрее и быстрее и, наконец, с громким хлопком лопнула, превратившись в ослепительную вспышку. Затем сверху, из вспышки, в мох обрушился Брук. Вполне живой и целый. Ему повезло – падать было мягко.
