1.
Тыква, корица, имбирь. Главные нотки октября. Смесь этих ароматов неизменно разгуливала по кухне, как только на улице похолодало, а листья озолотились. Их оттеняли и другие запахи: пряный мускатный орех, сладкий апельсин, мягкий кардамон, щекочущая ноздри гвоздика. Но главные роли всегда доставались этой троице. Сейчас, под конец октября, ароматы достигли своего пика, впитавшись в стены и став частью дома.
Прядь каштановых волос выбилась из-под оранжевой повязки на лбу. Тамила поправила ее, сделала глоток тыквенного латте и глубоко втянула носом воздух. В духовке доходила шарлотка, на плите дымился тыквенный суп-пюре со специями. Время замедлилось. За окном плавно покачивалась музыка ветра из старых колокольчиков, переплетенных шерстяных нитей, бусин и перьев. Шуршали листья. Под тяжестью гроздьев, ветки рябины клонились к самому окну.
Октябрь.
Завершение.
Но вдруг ее неспешное созерцание, уютную внутреннюю тишину нарушили. Тамила почувствовала это еще до того, как скрипнула калитка и со двора донеслись торопливые шаги по ковру опавших листьев. Цукат, отдыхающий на подоконнике, тоже недовольно повернул голову и пошевелил усами. Как и Тамила, внезапных гостей он не любил.
В следующую секунду раздался энергичный стук в дверь. А затем и голос – звонкий, со взволнованными рваными интонациями.
– Мила, ты дома?!
Входная дверь, не дожидаясь приглашения, распахнулась, по деревянному полу веранды зацокали каблучки.
– Приве-ет, кузина!
В проеме кухни возникла тонкая фигурка невысокой девушки в джинсах и желто-зеленом свитере. Через плечо была перекинута кожаная куртка. Светлые волосы небрежно спутались и разметались по плечам, с лица не сходила широкая улыбка. Взгляд пытливых светло-зеленых глаз оживленно прошелся по кухне.
– Здравствуй, Тася, - Тамила недоверчиво приподняла брови.
– М-м, какой антураж! Травки, листики. А там что висит над печкой? Скелеты на веревочке? Надеюсь, не настоящие! Ой, а это Персик? Кис-кис, хорошенький!
– Цукат, - кашлянув, поправила Тамила, переведя беспокойный взгляд на кота, чья мордочка вмиг отразила все презрение мира.
Она почти слышала исходящее от питомца сердитое бормотание: «Персик? Да ты там бузины объелась, клюква пересохшая?!»
Как и всякий фамильяр, Цукат ревностно относился к своему имени и личным границам.
- Лучше не трогай его, - поспешно добавила Тамила, заметив, что Тася с умиленным выражением лица уже тянет руку к Цукату.
Кошачья морда сморщилась, глаза превратились в два немигающих золотистых шарика. Цукат выгнул спину, вздыбив рыжую шерсть, уже готовый сделать бросок своей мощной лапой. Благо, Тася заметила его недовольство и поспешно убрала руку.
– Прости, котик, у меня плохая память на имена!
Тамила на всякий случай вышла вперед, встав между Тасей и подоконником. Натянуто улыбнулась.
– Гм, так какими судьбами ты в нашем захолустье?
Тася шмыгнула носом, скинула с плеч цветастый рюкзак и небрежно кинула его на пол.
– Я на фестиваль. Писала тебе в контакте, что хочу приехать, но ты чего-то не отвечала.
– О, эти соцсети! - Тамила махнула рукой, отчего наброшенный на плечи шерстяной оранжевый платок с бахромой чуть съехал набок. – Редко захожу туда. Но о каком фестивале ты говоришь?
– Ну как же! – Тася достала из кармана смартфон и принялась водить пальцем по экрану. – Черт, ну и связь у вас тут! Хэллоуинский фестиваль. Костюмы, конкурсы, ярмарка, страшилки ночью у костра. Вот, нашла! – она сунула телефон Тамиле под нос.
Та растерянно пробежалась глазами по экрану, где пестрела яркая картинка с надписями.
– 31 октября, деревня Прилесье, фестиваль Хэллоуин… Хм. Ничего не понимаю.
Тамила растерянно поскребла отросшими ногтями подбородок. Сощурилась, взяла в руки смартфон Таси и еще раз прочитала. Ее лоб тут же разгладился, а на лице отразилось понимание вперемешку с облегчением.
– Сестра, ты перепутала. Это не наше Прилесье.
Тася недоуменно выхватила смартфон и впилась взглядом в буквы с картинкой. Тут же раздался ее возглас досады.
– Ч-черт! Другая область! Как я могла не заметить… Эх, пёс побери эти одинаковые названия деревень.
Тася разочарованно скривила губы. Цукат потянулся и фыркнул, и в этом звуке отчетливо сквозила насмешка.
Тамила неловко похлопала сестру по плечу.
– Ну, ничего. Хочешь тыквенного супа? Уже и пирог почти готов. Пообедаешь, да еще успеешь на электричку. А там и до того другого Прилесья не так уж и далеко.
– Угу, - зачерпнув кружкой воду из стоящей рядом бадьи, Тася наспех помыла руки и обреченно бухнулась на стул. – Ну, ничего, хоть тебя повидала. Когда это последний раз было? Лет десять назад?
Тамила понимающе хмыкнула. Внезапно откуда-то снизу раздался низкий гул, будто где-то глубоко-глубоко под землей промчался поезд. По полу прошлась вибрация, на столе чашки и тарелки звякнули друг о друга. Цукат резко вздыбил шерсть, издал протяжное мяуканье и, спрыгнув с подоконника, умчался из кухни. Тася широко раскрыла глаза.
– Что это?
Тамила на секунду побледнела, быстро опустив взгляд и облизнув губы.
– Н-нет, ничего. Наверное, грузовик проезжал. Или мусоровоз. От них вечно грохот такой, что, кажется, дом ходуном ходит. И Цукат нервничает.
Она отвернулась, чтобы скрыть замешательство на лице.
– Мда? – Тася несколько раз стукнула каблуком о деревянный пол. - А я подумала, что у тебя в подвале ремонт.
Она выглянула в окно, но никакой машины там не увидела. Пейзаж оставался безмятежно тихим. Ни единого звука, даже отдаленно. Машина, если и проезжала, то теперь словно растворилась в воздухе. Тася повернулась, чтобы сказать об этом Миле, но той уже рядом не было. Она еще секунду размышляла, затем пожала плечами и, напевая под нос песенку, приступила к ароматному супу, присыпанному тыквенными семечками.
Тамила выскользнула из кухни в прихожую и остановилась в углу у заколоченного наглухо спуска в погреб. Там уже сидел Цукат, яростно царапая когтями по доскам. Из его мордочки исходило то сердитое мяуканье, то шипение. Тамила опустилась рядом на корточки. Пробормотала:
– Только не сейчас! Только не сейчас…
Она опустила дрожащие ладони на доски, прибитые гвоздями, под которыми скрывался люк. Пальцы ощутили едва уловимую вибрацию, металлическое кольцо легонько стучало о деревянную поверхность. Тамила знала, что, если наклониться и приложить ухо к доскам, уловишь отдаленный гул. Губы начали беззвучно что-то нашептывать.
– Не сейчас, - произнесла она тверже и громче. – Не сейчас!
Дрожь под ладонями утихла не сразу, как бы нехотя. Тамила поднялась и расправила коричневую льняную юбку. Взгляд уперся в овальное зеркало на стене. К лицу мало-помалу возвращался привычный золотистый цвет, делавший Тамилу немного похожей на цыганку. Впрочем, дело не только в смуглой коже, миндалевидных карих глазах и густых каштановых прядях. Гардероб Милы состоял сплошь из длинных юбок, широких свитеров, платков, платьев: летом цветастых, осенью и зимой – более темных, сдержанных тонов. В ушах почти всегда объемные серьги, на шее – подвески с кристаллами, на запястьях – браслеты. Это и добавляло экзотики в ее образ.
