Земля на поляне была мягкой, но выкопать в ней нору уже не оставалось времени. А больше спрятаться было негде. Они вышли с разных сторон, все десять. И остановились.
Время закончилось. Лис это чувствовал всей шкурой, всеми отрощенными хвостами. Оно всегда когда-нибудь кончается, и проживи хоть тысячу лет — а всегда чуть-чуть не хватает.
А эти даже не подозревают, что их время тоже кончилось. Они считают себя охотниками, загонщиками, полностью уверены в успехе. И уверенность эта не пустая. Путь каждого из них был долог и сложен, путь сюда, на эту поляну. Они приложили массу усилий, чтобы сначала выследить его, выгнать из города, потом — из норы, а потом — загнать сюда. И уже здесь собраться все вместе. Они запаслись оберегами, и нельзя сказать, чтобы они совсем уж не помогали. У них был опыт и оружие. И главное — решимость. Решимость закончить это дело здесь и сейчас. Старый лис никуда не денется!
Он тоже об этом знал. Может быть даже лучше, чем они все! Эти охотники так молоды… Для существа, впервые увидевшего этот мир века назад, таскавшего кур у пра-пра-прадедушек этих самоуверенных людей — они были безнадёжно молоды. И в этом заключалась их сила! Да, лис стар…. Но в этом — его сила.
И сейчас сила схлестнётся с силой. Кто победит?
Лис знал, кто. Но разве знание исхода обязывает сложить лапки? Охотники полны решимости закончить дело здесь и сейчас. Что ж, лису ничего не оставалось, как сделать то же самое. Он ещё раз оглядел всех нападавших, выбирая цели и способы, благо, они оставили ему на это время.
Рыже-серая молния вылетела из кустов, метя в горло самому сильному, опасному и опытному. Если получится сейчас — получится всё!
Он был опытен, силён, он знал повадки противника, его доспех был прочен… Был. У оборотня не было ни единого шанса, даже в простом поединке. А тут ещё наперерез полетел брошенный нож, да и сам воин поднял меч, готовясь принять летящее тело на остриё…
В невозможном, сумасшедшем извороте лис оттолкнулся от лезвия, ударился о грудь воина, прижался тесно на миг и отскочил в сторону. Пролетевший мимо нож, казалось, отсёк хвост, но в траву упал только труп человека. А лис с восемью хвостами вдруг вспрыгнул на спину следующего и так же потянулся к шее. Тот наклонился, пропуская оборотня над собой, да так и рухнул лицом вперёд. И не поднялся больше.
Лучник напрягся. Двое охотников, опытных, с оберегами и заклятьями, убиты так быстро и так просто? Стрелы полетели в рыжие промельки меж травы. Хоть один из пяти выстрелов должен достичь цели, обязан! Ибо таково было свойство этого оружия. Но вдруг из травы вылетел тот самый метательный нож… Уж чем его мог метнуть лис, находящийся в звероформе — никто не узнал. Лучник расширил глаза, выронил лук и ухватился за рукоять, торчащую в горле. Он даже успел его вытащить… Но помочь это ничем не могло.
Кервин, самый молодой из охотников, ошалело глядел на лучника, стоящего с ужасной раной в горле. Он силился что-то сказать, показать, но завалился и рухнул. Только тогда Кервин отвёл взгляд и понял, что количество живых на поляне уменьшается. Лис оказался слишком опасным противником. Худощавого бритоголового монаха он встретил в человеческом облике, и голый старик сплёлся в рукопашную с бритоголовым стариком… И когда подоспевший на помощь Харальд уже собирался проткнуть оборотня копьём, тот вдруг словно перетёк за монаха. Как? Непонятно. Только что был здесь, и уже там. А насаженный на копьё монах корчится и брызжет слюной. Харальд только на секундочку замешкался, пытаясь понять, как это так случилось, а ему на шею накинулся лис с тремя хвостами. Викинг пытался стряхнуть с себя эту тяжесть, но удалось не больше, чем другим.
Когда Кервин, полный решимости продать жизнь как можно дороже, но уже внутренне содрогаясь от предчувствия скорой смерти, понял, что остался один… Это было невероятное ощущение. Тишина, шелестят листья на деревьях, только на поляне метался оранжевый сполох, срезая людей, словно колосья. И вот — тихо. Никого. Он упросил охотников взять его с собой, и Вёльсунг почему-то разрешил. «Для ровного числа», сказал он. И вот он остался один. Один-на-один с невероятно юрким, невозможно быстрым, ужасно опасным лисом-оборотнем. Все охотники мертвы, все девять, а ведь каждый из них превосходил Кервина и опытом, и силой, и отвагой, и знаниями. Что будет с ним, как лис убьёт его?
И где же он?
Тишина. Не колышутся травы, не мелькает потускневшая от возраста шерсть. Никто не бросается на спину. Оглядываясь и шарахаясь от собственной тени, Кервин двинулся к месту, где пал последний из загонщиков.
Лис лежал рядом. Обычный лис, без веера хвостов. Старый, израненный, с торчащим окровавленным обломком стрелы, с трудом поднимающий бока для следующего вздоха. Такой жалкий и измученный…
Глаза юноши полыхнули радостью и злобой. Он набросился на зверя, прижал коленом… Они так и смотрели в глаза друг другу, не отрываясь. И когда нож рассёк шкуру на горле лиса, и кровь хлынула, заливая штанину… Только тогда Кервин поверил, что остался жив. А девятихвостый лис-китцуне — мёртв.
Свершилось!
Охота увенчалась успехом! Месть оборотню, смерть скотине! Он остался жив. Жив!!! Единственный из всех.
Дрожащей рукой Кервин вытер лоб, посмотрел на руки… Оглядел поле боя… Уселся в траву и сидел некоторое время, глядя на дохлую лису. Сейчас она выглядела совсем не опасной, обычный зверь, ничем не выдающийся из себе подобных. И только девять мёртвых тел указывали, что совсем недавно это был страшный боец, которого смогли одолеть только….
Непонятно, как. Кервин смотрел на зарезанного им лиса и думал, что в деревне обязательно усомнятся в его доблести. Как смог он, самый молодой, без опыта и могучих оберегов, победить китцуне, убившего девятерых посвящённых? То, что он совершил — не было подвигом. Может быть хитрый оборотень всё же умудрился обмануть его? Убив всех, кто обладал опытом, он подсунул ему какого-нибудь престарелого родственника, понимая, что юноша не отличит обычного лиса от могущественного китцуне? Но гоняться самому за лисом, только что прикончившим девятерых Хули Лийшу — как-то не очень хочется.
Пожалуй, лучше всего предъявить хоть какое-нибудь доказательство, а там пусть лис зализывает раны и возвращается, если осмелится.
Кервин встал, убедился, что руки почти не дрожат, присел перед лисом, покачал за лапу… Убедился, что тот мёртв… Воткнул нож в живот, взрезая снизу вверх. Освежевал небрежно, без должной старательности. Лишь бы предъявить шкуру, не для выделки.
Через час на поляне остался кусок мяса и девять непогребённых тел.
- Бабушка!
- Райзи! Здравствуй, солнышко ты моё! Ух, какой ты вымахал, подрос-то как!
