– Дорогой, проснись! Ну, проснись же скорей! – будит мужа взволнованная женщина.
– Что случилось, Анфис? Дай поспать! – лениво отвечает мужчина своей молодой жене, отворачивая от неё голову.
– А-а-а-ай! – закричала она громко, – началось!
Услышав крик, Павел тут же подскочил с постели и, словно не спал вовсе, стал быстро, энергично одеваться.
– Так бы сразу и сказала! – оправдывался он, – а то ведь я уже стал привыкать к твоим стонам! Каждую ночь одно и то же…
– А я что, виновата?! – обиделась женщина.
– Да нет же, нет! – заверил её мужчина, – ты не обращай на меня внимания! Это я спросонья и с перепугу ворчу на тебя! Давай уже рожай скорей и выспимся оба!
– Ты думаешь?! – улыбнулась Анфиса, немного успокоившись, – глянь-ка сюда, смотри, как живот опустился! Ты видишь?
– Да вроде такой же, как и раньше! – отмахивался Павел, не желая больше дискутировать. – Ты уже передумала рожать?! Или как?! – строго спросил он её.
– Ну, не злись! Я уже одеваюсь!
– Так ты поторопись, Анфис, поторопись! – произнёс довольно резко мужчина и направился к двери.
– А ты куда? – заволновалась женщина, увидев, что он уходит, – не бросай меня!
– Одевайся! Я за Петром!
Пробежав глазами по комнате, Анфиса быстро встала с кровати и направилась к старому дубовому комоду. Она достала из него приготовленный узелок с вещами для ребёнка, потом из другого ящика вынула свои тёплые вещи… Как вдруг, всё её тело сжалось от резкой боли, ноги подкосились, и она, согнувшись пополам, медленно опустилась на стул, стоящий прямо позади неё… Через несколько минут женщина продвигалась уже обратно к кровати, поддерживая свой огромный живот снизу, и мечтая только об одном: поскорее избавиться от этого груза! Осторожно сев на краешек расправленной постели, она тут же поджала под себя ноги и плавно повалилась на левый бочок, затаив дыхание и замерев, не желая больше совершать какие-либо действия… «Ах, если бы это был сон… Ах, если бы проснуться, и всё это было бы уже позади!» – думала она. Но тут её мысли прервал топот тяжёлых мужских сапог, приближавшийся к спальне… Скрипнула дверь, и в комнату ввалился её запыхавшийся муж, одетый в большую овчинную шубу и тёплую шапку, присыпанную сверху белой снежной пудрой.
– Ты почему лежишь?! – возмутился он, не ожидая такой картины.
А она в ответ лишь:
– А-а-а-ай, как больно!
Вытерев пот с лица, Павел быстро прошёлся по комнате, собирая все нужные вещи в дорогу, стараясь не обращать внимания на жену. Казалось, что чем больше она стонет, тем больше ему хочется спрятаться от неё подальше, только бы не видеть и не слышать всего этого… То ли от страху это происходило, то ли от беспомощности его, то ли ещё от чего – не понятно, но женщину это страшно раздражало, хотя виду она не подавала. В такие минуты ей казалось, что до её страданий никому нет дела.
Наконец в комнате стало тихо, как будто ничего и не было… Павел подошёл к кровати, посматривая, с испугом, на жену.
– Я не могу одеться! – сказала она вдруг, – надо было Марфушу не отпускать!
– Ты давай садись, а я буду тебя одевать! – как можно спокойнее старался говорить мужчина. Потом он опустился на одно колено возле жены и стал пытаться натянуть ей чулок на ногу, бормоча себе под нос: «Ничего, справимся с вашими бабскими штучками!»
Глубоко вздохнув, женщина улыбнулась и, потрепав мужчину за мокрый чуб, забрала свои чулки обратно:
– Дай, я лучше сама! Вроде отпустило! – сказала она ему ласково.
– Пока отпустило, надо идти! – облегчённо произнёс Павел и встал на ноги, – ты собирайся, а я вещи в повозку закину и Петра потороплю…
Анфиса проводила его взглядом, потрогала свой живот и, поняв наконец-то, как это всё работает, принялась быстро одеваться, считая про себя секунды, и думая о том, сколько продлится следующая пауза.
На этот раз Павел вернулся быстро и застал жену полностью одетою.
– Ну, что, собралась?! – спросил он её, – тогда пойдём! Надо спешить! До города ещё час ехать!
– До города?! – округлила и без того круглые глаза Анфиса. – Разве мы не к Авдотье едем?
– Да ты что, голубушка?! Какая Авдотья?! Она же безграмотная старуха, которая читать даже не умеет! Могу ли я ей доверить такую нежную и хрупкую женщину, как ты?! Пусть у крестьянских баб роды принимает, а тебя я к нормальному доктору повезу!
– К кому, к Жалину что-ли? – возмущалась Анфиса, шагая за мужем из спальни в гостиную. – Не хочу я к нему! Он только с виду хороший, а загляни ему в глазёнки его хитрющие, так сразу и поймёшь, что это за человек!
– Снова ты за своё?! Не желаю я это слушать! – недовольно ответил барин, и направился к выходу.
А Анфиса, почувствовав приближение новой схватки, быстро прошла к середине комнаты, где вокруг стола стояли высокие стулья со спинками и, облокотившись на один из них, застонала:
– А-а-ай! Как же больно! Как больно… не успеем до города, ох, не успеем! – причитала она.
– Анфиса Павловна права! – вмешался в разговор невысокий коренастый мужчина в старом, потёртом тулупе, стоявший уже несколько минут у двери в ожидании, – можем ведь и не успеть! А на улице мороз!
– Да ты что, Пётр? Как это мы не успеем?! – возмутился барин, – я уже обо всём договорился! В город едем! И без разговоров!
– Эх, Павел, Павел! – только и ответила мужу Анфиса, понимая, что спорить сейчас с ним бесполезно, да и сил на это совсем нет! Дождавшись очередного затишья, она вышла на улицу… Холодный ветер тут же, без спроса, припудрил её лицо холодным снегом, но женщина безропотно пошла дальше, понимая, что её мнение сейчас не интересует никого… разве что слугу, который следует сейчас за ней по пятам?! Подойдя к повозке, женщина остановилась, а Пётр тут же подскочил и открыл перед ней дверцу, помогая подняться наверх…
Наконец, бедная женщина оказалась внутри холодной повозки… Пытаясь найти для себя удобное положение, она даже не заметила, как слуга её – Пётр, заботливо подсунул под неё какое-то тёплое одеяло.
– Берегите себя, Анфиса Павловна! – сказал он ей и отошёл в сторону, пропуская в повозку Павла.
Прислонившись спиною к стенке, и держась одной рукой за мужа, а другой поддерживая свой живот, женщина закрыла глаза и ушла глубоко в себя, стараясь не думать ни о чём… Боль… Ужасная боль вновь пронизывает всё её тело… но она молча терпит, благодаря Господа за каждую минуту затишья, которая даёт ей возможность передохнуть и набраться сил… И вот новая, ещё более сильная волна боли накрывает её, заставляя биться бедное уставшее сердечко уже совсем на пределе. Из всех сил Анфиса держит себя в руках, чувствуя огромную ответственность за маленькое создание, которое находится внутри неё. Кричать?! Она уже не кричит – теперь это слишком большая роскошь, ведь силы заканчиваются и их никак нельзя тратить впустую…
