Голова болела. Не то чтобы нещадно, не то чтобы невыносимо, но, как минимум, весьма неприятно. Нормальное состояние для понедельника…
Народ на остановке пришел в движение – не иначе, почуял приближающийся автобус. Женя не раз поражался этому чувству, в котором было что-то от предчувствия, а что-то и от телепатии. Не то люди ощущали приближение автобуса на каком-то субатомном уровне (то ли через ноги передавалась дрожь асфальтового полотна, то ли уши улавливали знакомое ворчание двигателя), не то неосознанно поддерживали некую телепатическую связь с водителем. Он и сам чувствовал, что тревога не ложная, что вожделенное транспортное средство где-то рядом.
Автобус подкатил к остановке, не слишком гостеприимно распахнув двери. "Входите, пассажиры дорогие, если сможете, конечно". Из передней двери, остановившейся прямо перед Женей, торчала чья-то задница, причем не просто торчала, а основательно выпирала наружу, заставляя поразиться тому, что двери вообще сумели закрыться. На мысли о том, что хочешь не хочешь, а забираться внутрь все равно придется, голова отреагировала острой болью в висках…
Народ привычно двинулся к автобусу. Завсегдатаи этой остановки, которых Женя даже запомнил в лицо за последний год, на ходу разминали руки и плечи, готовясь к штурму. Те же, кого нелегкая судьба случайно занесла в Сосновку ранним утром понедельника, испуганно отшатнулись в сторону, признавая, что забраться в автобус им не по силам.
Женя тоже предпочел бы постоять в сторонке еще пяток минут, дожидаясь следующего автобуса, а не мять пиджак, втискиваясь в эту давку, но… Проблема заключалась в том, что следующий автобус придет не через пять минут, а через двадцать, да и то если повезет. А этих двадцати минут у него не было…
Ничего, не впервой…
Левая рука на левый поручень, правая – на правый… Проталкивать стоящих на ступенях пассажиров приходилось в лучшем случае собственным пузом, а в худшем – тем, что находится пониже этого самого пуза.
Хорошо сейчас Лехе и Сергею в Серегином джипе! Впрочем, пробка на подъездах к центру уравняет всех. Все будут стоять как миленькие!
Кто-то ворчал, что ему отдавили ногу. Кому-то попали в ухо зонтиком… Привычное начало рабочего дня. Запах перегара, плывущий по салону, запотевшие окна, не смотря на то, что на улице около плюс десяти.
Определенно, пора покупать если не машину, то, как минимум, мотоцикл. А что, хорошая идея! Свой транспорт и никаких пробок. Зимой, правда, или в дождь, ездить будет очень весело! Всем хороша Сосновка – чистый и, как там в песне поется, весь покрытый зеленью, спальный район, и от центра-то всего полчаса езды, если без пробок, конечно… Вот только почему же сюда нормально транспорт-то не ходит? Хотя бы по утрам!
– Молодой человек, вы выходите? – довольна милая, пусть и изрядно помятая девушка явно обращалась к нему.
– Я? – глупый вопрос. Когда стоишь в дверях, к кому еще могут обращаться? – Нет, но вас выпущу!
Девушка согласно кивнула. Поменяться с ней местами нереально, слишком мало места и много народу. Проще выйти и вновь зайти… Наверняка те двое, что стоят на ступеньках в дверях тоже понимают это. У них, собственно, и выбора-то нет – их просто вынесут.
Автобус замедлил ход, подъезжая к остановке, и, наконец, остановился, открыв двери. Паренек, стоявший у самых дверей, не вышел – выпал, стоило створкам разойтись в разные стороны. А вот похмельного вида мужик, стоявший на второй ступеньке, попытался вжаться в стенку, что при его комплекции позволило бы пройти мимо него разве что пятилетнему ребенку.
– Будьте добры, выпустите меня! – как мог вежливо обратился к нему Женя.
– Дык это… проходите!
Господи, ну почему, создавая этот мир, ты создал так много идиотов? Ну, неужели нельзя было населить его нормальными людьми? Или никакого Бога нет, и человек действительно произошел от обезьяны? Это, пожалуй, объясняет все. Кто-то произошел, а кто-то еще находится в процессе эволюционирования.
Ну, хорошо! Выходить, так выходить!
Женя шагнул вперед, в дверь, даже не пытаясь скукожиться, чтобы протиснуться мимо этого имбицила. Наоборот, распрямив плечи и выталкивая мужика из автобуса. Он, похоже, и в самом деле верил, что мимо него можно спокойно пройти, а потому даже не удосужился вцепиться в поручень. В итоге Женя, малость не рассчитав сил, просто вынес бедолагу вон, и тот, буркнув что-то неразборчивое, буквально выпал, повалившись на землю.
– Ты что творишь?! – крикнул он, выпучив глаза и неуклюже пытаясь подняться.
Вышедший из автобуса народ не торопился расходиться, предчувствуя интересное зрелище.
– Ты же сказал: "Проходи", вот я и прошел, – пожал плечами Женя и повернулся, собираясь вернуться в автобус, количество пассажиров в котором теперь несколько уменьшилось, и давка была не такой жестокой!
– Ты куда собрался?
Коричневая не то от загара, не то от грязи рука легла Жене на плечо. От такой наглости к его лицу прилила краска, а больная голова загудела как церковный колокол. Где-то под сердцем клокотала злость… Хотелось развернуться и со всей силы вмазать этому полудурку кулаком по переносице! Чтоб брызнула кровь, чтоб он подавился собственными словами, чтоб упал… А потом, когда он упадет – бить его ногами по лицу, повыбивать все зубы, свернуть на бок нос, переломать ребра…
Он уже видел в воображении эту картину… До чего же хотелось воплотить ее в жизнь! Убить это чмо, смерти которого никто и не заметит, без которого мир станет хоть чуточку, но симпатичнее!
Глаза начала застилать уже знакомая белая пелена ярости…
Нет! Стоп! Нельзя! Ни в коем случае нельзя, иначе опять… А что, собственно, опять? Отключка на несколько минут, а то и часов, на протяжении которых он совершенно не будет ничего помнить, и придет в себя неизвестно где, или в лесу, или в подъезде какого-нибудь дома. Нельзя выходить из себя…
Он обернулся, сбрасывая чужую руку с плеча. Сердце гулко билось в груди, лицо стало горячим как при лихорадке. Где-то в груди, в такт с сердцем, колотилась ярость, которую он пытался усмирить…
– Я прошу прощения… – с трудом выдавил он из себя. – Случайно получилось…
Пелена перед глазами начала понемногу рассеиваться. Понемногу, очень медленно, но все же давая Жене надежду, что сегодня он таки попадет на работу вовремя, а не час-другой спустя.
Мужик отшатнулся прочь, и в его глазах на мгновение промелькнул испуг. Должно быть, он увидел в Жениных глазах то, что он мечтал сделать.
– Это… ладно, в общем… Бывает… – пробормотал он, и вдруг, как-то странно икнув, согнулся пополам, чтобы, отбежав к остановке, извергнуть из себя съеденное накануне.
Толпа расхохоталась, от чего белесая пелена перед глазами Жени на несколько секунд стала еще гуще. В этот миг он ненавидел их всех… Что смешного в том, что это бледное подобие человека стоит посреди улицы и блюет? Кем нужно быть, чтобы смеяться над этой отвратительной картиной? Но усилием воли он прогнал эту мысль прочь… Вон, вон из и без того больной головы! Не выходить из себя, не раздражаться из-за этих безволосых обезьян. Они не стоят того, чтобы опоздать на работу на несколько часов – ведь Бог его знает, куда его занесет за время провала в памяти.
