Действие пьесы начинается при опущенном занавесе, в темном зале. Появляется тревожная музыка – на темном занавесе начинают мелькать смутные световые пятна, изображающие блики полицейских сирен и прожекторов спасателей, а также смазанные силуэты людей, из-за занавеса раздаются голоса.
Голоса спасателей….Здесь еще один раненый!.. Нужен домкрат!.. Бригаду медиков – срочно!.. Нам нужно больше света!.. (Появляется звук летящего вертолета.) Где кусачки?.. Вскрываем обшивку!.. Осторожнее – у нее зажата нога!.. (Начинает металлически лязгать один из инструментов спасателей, слышатся стоны раненых.) Связались со штабом? Нам нужна помощь – мы не справляемся!.. В обрыве еще три вагона!..
Одновременно с тем, как начинают звучать стоны раненых, с краю сцены появляется человек в форме офицера полиции – он медленно идет вдоль темного занавеса и разговаривает с кем-то по рации, вглядываясь в зрительный зал и стараясь «перекричать» голоса спасателей.
Полицейский….Нет, он улетел!.. Мы не знаем, кто он такой!.. Да, проводница всё подтвердила!.. Она не может сказать, что случилось, – она едва перекинулась с ним парой слов!.. Да, с ним в купе был попутчик – Вениамин Могилевский!.. Да, тот самый – известный писатель!.. Они вместе ехали два часа – наверняка, о чем-нибудь говорили!.. Нет, он тоже пока ничего не может сказать!.. Да потому что он без сознания!.. Товарищ полковник, я всё понимаю – случай более чем необычный, но!.. (Бросает взгляд на свои часы.) Сейчас три сорок утра!.. Хорошо, к семи постараемся!
Остановившись, выключает рацию и раздраженно заканчивает, словно отвечая на вопросы своего собеседника.
Что случилось?!.. Кто он такой?!.. (Зловеще-многозначительно.) Хотел бы я сам понять, что произошло в этом поезде!
Полицейский уходит со сцены; одновременно с этим голоса спасателей, другие звуки и световые блики, изображающие суматоху на месте крушения поезда, также исчезают…
…Темнота. Пауза.
Занавес поднимается. На одной стороне сцены установлена декорация вагонного купе – две скамейки и столик между ними. Купе подсвечено так, что остальная часть неосвещенной сцены теряется во мраке. Слышится негромкий стук вагонных колес. На одной скамейке купе сидит Писатель, у второй стоит Рассказчик – он выкладывает из своей сумки на скамейку какие-то вещи.
Писатель(глядя через несуществующее окно купе в зрительный зал). Жаль, едем ночью – ничего не видно… Днем здесь потрясающие виды! (Смотрит на свои часы.) Без пяти полночь.
В купе входит молодая проводница. Она ставит на столик два стакана с чаем и широко улыбается Писателю.
Проводница. Ваш чай!
Писатель. Спасибо, милочка!
Проводница. Вениамин Александрович, мне так нравятся ваши книги!
Писатель. Благодарю!
Проводница(кокетливо). А вы мне дадите автограф?
Писатель бросает взгляд на Рассказчика, который по-прежнему занят сумкой и не смотрит на них, и неожиданно гладит рукой бедро проводницы.
Писатель. Конечно!.. Когда ближайшая остановка?
Проводница(не убирая руку Писателя со своего бедра). Через четыре часа.
Писатель. Найдется, на чем расписаться?
Проводница. Я поищу!
Писатель(многозначительно). Поищите!
Проводница, вильнув бедром, выходит из купе. Рассказчик заканчивает выкладывать вещи из своей сумки и поворачивается к Писателю.
Рассказчик. Значит, вы пишете книги?
Писатель. Не только. (Вальяжно машет рукой.) Работаю и в кино!
Рассказчик(садясь на скамейку и словно не замечая снисходительного тона Писателя). Хотите, расскажу вам историю?
Писатель. Зачем?
Рассказчик. Чтобы о ней узнал мир.
Писатель. Простите, но я не берусь за чужие истории.
Рассказчик. Такого вам точно никто не расскажет.
Писатель(беря свой стакан с чаем). О чем же она?
Рассказчик. О любви.
Писатель. Хм… это банально!
Рассказчик. Вы не верите в любовь?
Писатель. Почему? (Цинично.) Верю… На́ ночь… На месяц… На год…
Рассказчик. Я говорю о настоящей любви.
Писатель(снисходительно). Что ж, и такая бывает. Но исключения лишь подтверждают правила. И потом – за последние сотни лет о любви написано столько книг… Боюсь, ничего нового вы о ней не расскажете.
Рассказчик. И всё же моя история весьма необычна.
Писатель(на секунду задумывается). А давайте сделаем так! Я вам задам три вопроса. И если угадаю, о чем вы хотите мне рассказать – пусть даже в общих чертах, – то вы ничего не рассказываете. Вместо этого составите мне компанию – коллеги презентовали бутылочку отличного коньяка! (Вытаскивает из своей сумки бутылку коньяка и ставит ее на столик.) Ну, а если не угадаю…
Рассказчик. Хорошо.
Писатель(задумчиво). Итак… вы едете на встречу с любимой женщиной?
Рассказчик. Верно.
Писатель(уверенно). Вы с ней не виделись какое-то время… Не так, чтобы очень давно, но и… Скажем, несколько недель?
Рассказчик. Да.
Писатель(с усмешкой победителя). А едете вы к ней, чтобы помириться!
Неожиданно резко взмахивает рукой, обрывая самого себя.
Нет – стоп!.. (Нагнувшись на скамейке, всматривается в глаза Рассказчика, пытаясь увидеть в них точный ответ.) Вы едете к ней, чтобы сделать ей предложение!
Рассказчик. Нет… Умереть.
Писатель(изумленно). Простите?
Рассказчик. Вы не ослышались. Скорее всего, это будет наша последняя встреча, после которой я…
Рассказчик мрачно осекается. Тяжелая пауза.
Писатель(с сочувствием). Вы больны?
Рассказчик. Нет, я здоров.
Писатель. Но вы ее любите?
Рассказчик. Больше жизни!
Писатель. А она вас?
Рассказчик. Уверен, что тоже!
Писатель(ошеломленно). И все-таки вы…
Вместо ответа Рассказчик делает глоток из своего стакана с чаем.
Писатель. Что ж, вы меня удивили… (Указывает на бутылку с коньяком.) Может, все-таки выпьем немного?
Рассказчик. Спасибо, но я не хочу упустить ни одного мгновения, когда мы с ней встретимся.
Писатель(неуверенно). Понимаю.
Рассказчик. Эта история началась больше пятнадцати лет назад. Но я до сих пор отчетливо помню тот день, когда впервые увидел ее – девушку с глазами небесного цвета!..
В той части сцены, которая до этого момента терялась во мраке, подсвечивается декорация, изображающая парк – мы видим изящный фонтан, светящийся изнутри красивым бело-голубым светом, скамейку и пару кустов по бокам от нее. Стук вагонных колес приглушается, начинает звучать приятная музыка. С двух сторон сцены появляются
