Действующие лица:
ЛЮСИ – девушка лет шестнадцати
ДИККОН – молодой человек
ДАНИЭЛЬ – еще один молодой человек
(В темноте воркуют голуби. Свет падет на Люси, девушку восемнадцати-двадцати лет, в летнем платье, сидящую на скамье с книгой в руках. За скамьей – густой плющ).
ЛЮСИ. Немножко фея, и это правда, Люси сразу поняла, что этот увитый плющом особняк населен призраками. Захваченная интуитивным тайным знанием, она стояла, затаив дыхание, с сердцем, гулко бьющимся под гордо выпирающими пышными юными грудями, глядя на этот дом, как невеста-девственница в брачную ночь смотрит на пульсирующий орган жениха. Но Люси не боялась, потому что страха она не знала. Люси тянуло к неведомому, ее отличал ненасытный аппетит к невероятному, неутолимая жажда к гротескному и эксцентричному. Ибо была Люси исследовательницей тайных знаний, юная по годам, неудержимая, как волк, и искушенная жизнью в древней душе, что бы там ни говорила, как бы там ни оскорбляла ее умершая сестра Прунелла, толстая, пердящая, ковыряющая в носу свинья.
ДИККОН (молодой человек, появляется с ведром в руке). Имоджен? Это ты? Есть кто в саду? (ЛЮСИ он не видит, смотрит в ведро). Хватит, Билл. Слезай с дерева.
(Уходит).
ЛЮСИ. Она прокралась через сломанные ворота. Старый кирпичный особняк у реки, древний-предревний, крыша с крутыми скатами, как у башен Роттердама, окруженный заросшим садом. Американские лавры, заросли жимолости, ядовитый плющ, оплетающий все и вся, тропинки, извивающиеся среди сломанных заборов и обрушившихся стен. Таким был лабиринт, в который она вошла, ничего не подозревая, в тот летний день, размышляя о своем одиночестве, с зачитанным томиком Бальзака, обдумывая неожиданные сюрпризы неправильного перевода.
ДАНИЭЛЬ (появляется, еще один молодой человек, в очках, оправа – проволочки, и с книгой). Имоджен, это самое удивительное. В последнее время меня всюду сопровождает странный женский голос.
(Садится рядом с ЛЮСИ).
ЛЮСИ. Запах воды, волны, ласкающие берег. Осколки разбитой посуды и заржавевшие часовые механизмы в сорняках. Голуби и голубки на чердаке.
ДАНИЭЛЬ. Я читаю Бальзака в саду и слышу ее шепот в голове, похожий на голубиное воркование. Ее груди, запах чистых простыней.
ЛЮСИ. Крысы пищат в подвалах, где капает вода. Из разбитых окон тянет осенним запахом гнилых яблок. Плющ на стенах, как белые руки девушки на спине ее возлюбленного, когда он входит в нее под лунным светом. Змеи уползают в потрескавшиеся стены. Что-то случилось в этом месте.
ДАНИЭЛЬ. Вниз по винтовой лестнице в ее спальню. Тиканье часов.
(Он снимает очки и трет глаза).
ЛЮСИ (надевает очки). Никто не знает, кто жил в этом доме и как давно. Гудение мух, жужжание пчел. Звук шагов. Изящные ножки мертвой девушки ступают по булыжникам в лунную ночь. Они называли меня безумной, сказала она, потому что мне было пятнадцать, и я потерянная, но они лгали. Мне почти шестнадцать, и я потерянная. Но я мудрая, такая мудрая для своих юных лет. Храбрая Люси. Размышления об этом чудовищном беспорядке вызывают предвкушающее трепетание в ее девичьем чреве. Она толкает скрипучую дверь и входит в дом. (Скрип открываемой двери). На каком языке мертвые говорят на свадьбах, спросила она себя. И как я смогу перевести их слова?
ДАНИЭЛЬ. С того самого момента, как я увидел ее, в солнечном платье среди жимолости, мне не терпелось прижать ее обнаженную плоть к своей.
ЛЮСИ. Она стоит в пыльной гостиной у облепленного паутиной пианино, с трепещущим чревом, видит в углу сломанную лошадку-качалку. Кто-то сидел здесь, наигрывая этюды Шопена в темноте. Кого-то здесь убили. Обнаженная девушка, вся в крови.
