1. Глава 1
Алина
Возвращаюсь в свой отдел после рабочего совещания, где обсуждались планы реконструкции нового предприятия, приобретённого господином Сосновским. В кабинете, где обычно царит спокойствие и порядок, сейчас слышен горестный рёв Ленки, экономиста моего отдела.
- Что здесь происходит? - спрашиваю, оглядываясь по сторонам в поисках ответов.
- Сосновский уволил Лену… - отвечает дрожащим голосом Фатима.
- В смысле? Мать-одиночку работодатель не имеет права уволить! - возмущаюсь я, чувствуя, как в груди зарождается пламя гнева. Ведь в трудовом кодексе чёрным по белому написано: до достижения ребёнком четырнадцати лет, мать или отца, воспитывающего ребёнка самостоятельно, уволить не имеют права.
- Обычный работодатель не может, а для нашего Сосновского закон не писан! Он может делать всё, что ему в голову взбредёт! - пожимает плечами Ольга Сергеевна, ещё одна сотрудница нашего отдела. Она выходила к кулеру за водой для Лены.
- За что хоть такие меры? Что такого нужно сделать, чтобы он принял такое кардинальное решение? - мне нужны подробности, чтобы понять, как действовать в сложившихся обстоятельствах.
- Генеральному много и не надо… - Фатима вздыхает, и её слова будто гвозди, что забивают в крышку гроба. - Помнишь, Лену посылали в отдел снабжения на стажировку, так вот она в договор поставки неправильные реквизиты внесла, цифры в счёте местами поменяла. Деньги ушли совершенно другой организации, поставщик предъявил претензию. А Ленке теперь не доказать, что это случайность, а не спланированное воровство, - совсем траурным голосом закончила она.
- Так, Богданова была всего лишь стажёром, и в этом случае ответственность несёт начальник отдела снабжения. Он должен был тщательно проверять работу, выполненную стажёром, - озвучиваю я прописные истины. Случись такое в моём отделе, работу потеряла бы я, но не стажёр!
- Так, то оно так, если не брать во внимание то, что Сосновский уволил Семëна Андреевича ещё месяц назад, а Елена — не девочка с улицы, а опытный экономист.
- Надо с ним поговорить! Не по-человечески это! Человек он или кто? - говорю, а мозгами понимаю, что человечность у Сосновского отсутствует напрочь.
- Я вот и не уверена, что человек! - Фатима смотрит на меня, и в её глазах читается страх. - Как посмотрит своими глазами, будто рентген тебе сделал и о тебе знает больше, чем ты сам! Нет, человек так не может! А говорить с ним бесполезно, Алиночка Максимовна, Артемий Владимирович своих решений не меняет… - Фатима качает головой, а Ленка рыдает ещё громче.
- А я всё-таки попробую, - твёрдо говорю и разворачиваюсь к выходу, чувствуя, как каждый шаг наполняет меня решимостью.
Я и до этого случая не особо любила Сосновского, просто терпела его как неизбежное зло в моей жизни, а сейчас меня просто разрывает от ненависти к этому человеку. Как можно мать двоих малолетних детей выгнать из-за ошибки, допущенной в период стажировки? Стажёр не несёт ответственности за свои действия; за его действия должен нести ответственность руководитель. Накрутив себя, я несусь по коридору в сторону лифта.
Артемий Владимирович Сосновский - объект ненависти практически всего интеллигентного персонала компании. Его ненавидят все, кроме пустоголовых девиц, мечтающих оказаться в его постели и, в перспективе, выйти замуж за гендиректора. Любить его не за что: неуважение, хамское отношение к сотрудникам - обычное дело. Но всё это, конечно, компенсируется высокой заработной платой. Да только уважение и преданность за деньги не купишь.
Жестокий самодур, относящийся к сотрудникам собственной компании, как к грязи под ногами, не терпит возражений, споров, признаёт единственно верным только собственные решения и мнение.
Фатима была права, когда говорила о бесполезности моего порыва, но я перестану уважать себя, если оставлю произошедшее без внимания. Я его действительно боюсь, но у меня совершенно нет желания чувствовать себя дрожащей тварью без права голоса. Как начальник отдела, имею полное право отстаивать своих сотрудников.
Оспаривая решение Сосновского, я могу потерять работу, и место с зарплатой такого уровня я вряд ли найду. А у меня ипотека, и в случае потери работы придётся вернуть квартиру банку и уехать в деревню к родителям в Псковскую область. Коровам хвосты крутить.
Поднимаюсь на лифте, на последний этаж, который полностью находится в распоряжении господина Сосновского. Здесь его приёмная с пустоголовой длинноногой секретаршей, кабинет и переговорная для VIP-клиентов. Остальную часть этажа занимает оранжерея, о растениях которой ходят самые невероятные россказни. Но я слухам не верю, поскольку в святые святых Артемия Владимировича доступа не имеет никто, именно поэтому думаю, что это всё враки и байки.
Выйдя из лифта, я оказываюсь перед массивными дубовыми дверями, за которыми начинался мир Артемия Владимировича Сосновского. За три года работы в концерне, на этаже генерального директора я впервые. Он никогда не обращал на меня внимания, за что я ему искренне благодарна, поскольку внимание этого человека всегда было негативным и часто заканчивалось увольнением, что сегодня и произошло с Леной.
Сердце колотится в унисон с каждым шагом, когда я приближаюсь к приёмной. Секретарша, девушка с модельной внешностью, едва поднимает глаза от своего глянцевого журнала.
- Я хочу видеть Сосновского. Сейчас, - мой голос звучит решительно, несмотря на внутреннее напряжение.
Она медленно встаёт, нарочито медленно проходит в кабинет, оставив меня одну с моими мыслями. Не прошло и минуты, как дверь снова открывается, и я слышу его голос, от которого у меня сердце бьётся с перебоями, но не подумайте, что от восторга. Всё гораздо банальнее – от жуткого страха. Куда только подевалась моя храбрость?
- Алина Максимовна, входите. Что такого важного?
Кабинет Сосновского был пропитан атмосферой власти и роскоши. За его спиной через панорамные окна открывается вид на ту самую оранжерею, где экзотические растения создают иллюзию тропического леса.
2. Глава 2
Сосновский смотрит на меня даже не моргая. Его глаза, цвета льда, пронзают меня насквозь, как лезвия. Тяжесть его взгляда давит и прижимает к полу, во рту пересохло, и я не могу выдавить из себя ни слова. Замерла у двери, как кролик перед удавом. Его кабинет, обставленный дорогой мебелью и декорированный картинами известных художников, кажется мне ловушкой, из которой нет выхода.
- Алина Максимовна, говорите, с чем пожаловали! Моё время очень дорого стоит! У Вас ко мне какой-то вопрос? - он сканирует меня глазами от макушки до пяток, словно оценивает мою ценность. Голос, холодный и резкий, не допускает возражений.
