Николай открыл глаза и увидел потолок; осторожно, чтобы не потревожить жену, повернул голову и посмотрел на окно, за которым было темно и тихо. Тихо было и в доме и, наверное, во всем мире. Зимний рассвет не спешил, звезды перемигивались молча, и в близком лесу ничего интересного не происходило.
– Ты не спишь? – шепотом поинтересовалась Лена.
– Нет, – ответил Францев, – думаю.
– Вот и я, – вздохнула жена, – боюсь заснуть. Все кажется, что закрою глаза, засну, потом проснусь и все – сказка закончилась: мы снова в нашей комнатке в малюсенькой квартире. Со стенами такими тоненькими, что слышно, как по ночам сосед дядя Вася ходит в туалет.
– Я тоже об этом думаю, – признался Николай, – не про соседа, конечно, а вообще, за что нам такое счастье? То есть я знаю, что это все Паша Кудеяров устроил. Марина ему дом решила подарить, а он в мою пользу отказался.
– Неудобно получается, – шепнула Лена и вздохнула, – у нас такие хоромы теперь, а он в Москве на служебной площади мается.
– Как-то надо с ним поделиться, что ли, – предложил Францев.
Он мог бы не говорить, потому что они много раз обсуждали это. Кудеяров сделал предложение внезапно, Николай сразу отказался, но друг настаивал – тем более что документы все были им подготовлены. Оставалось только подпись поставить, что Францев скрепя сердце сделал. Конечно, не совсем скрепя сердце, как раз наоборот – сердце разрывала нежданная радость. Но все равно было понятно и ясно как божий день, что таких подарков судьбы не бывает. И вообще за все в жизни надо платить, и потому Николай, пораскинув мозгами и посоветовавшись с женой, решил продать подаренный ему роскошный особняк, купить выставленный на продажу маленький простенький домик и переселиться туда. А разницу отдать Кудеярову. Лена с радостью поддержала эту идею, но потом, когда узнала, что в этом маленьком домике произошло то самое убийство девушки с собачками[1], наотрез отказалась, сказав, что ей и в городской квартирке неплохо живется, потому что не важно, где ты живешь: важно – с кем. А в тот домик въехал местный житель Дробышев, который выгодно продал свой дом, перебрался в тот маленький, а всю прибыль, полученную от реализации особняка, вложил в свой рухнувший внезапно бизнес. Так что Францевым пришлось остаться жить в кирпичном особняке.
И все-таки они избавились от своей городской квартирки, хотя расставание прошло со слезами на глазах. Плакала, конечно, одна Лена. Всю выручку Николай сразу хотел отдать Кудеярову, но тот отказался под предлогом, что Коле еще налог на дарение платить придется, а там немаленькая сумма может получиться…
Далеко-далеко в тишине за еловым лесом простучал колесами поезд: можно даже не смотреть на часы – скорый Петрозаводск – Петербург: значит, сейчас 04.55. Можно было еще пару часов подремать, но спать не хотелось. Какое счастье просто лежать, потому что реальность лучше любого сна. Когда-то очень и очень давно в далеком и счастливом советском прошлом у Францевых на четверых была маленькая квартирка на окраине, две смежные комнатки: в одной обитали родители, а в другой Колька с младшим братом на одном диване, потому что второй уже не влезал в их комнатенку. И все равно всем хватало места и радости, потому что так жили все или почти все: кто-то, может, и лучше, например академики, известные артисты и работники продуктовых магазинов, но ведь кто-то и двух комнаток на четверых не имел. Не стало отца, потом в Чечне убили брата, мама, узнав об этом, умерла. Вскоре Николай привел в квартирку жену, у которой не хватало времени приготовить ужин, потому что она не отрываясь смотрела подряд все мексиканские сериалы. Правда, у нее нашлось время сначала приватизировать жилплощадь на себя и на мужа, а потом завести любовника и самой же подать на развод. Для нее это была жилплощадь, а для Коли единственное место на свете, где были знакомые с детства запахи и воспоминания об ушедшем счастье. На суде жена с гордостью заявила, что беременна от любимого мужчины, и предъявила справку – не о том, что мужчина был любимым, а о том, что она беременна. Николаю она выплатила компенсацию за его долю собственности в квартире, принадлежавшей когда-то его родителям. Компенсации едва хватило на девятиметровую комнатенку в коммуналке, то есть совсем не хватило – пришлось еще и кредит брать. Точного количества своих соседей Францев так и не узнал, но утренние очереди в туалет были бесконечно длинными. А потому, когда поступило предложение пойти участковым в маленький городок, Николай долго не раздумывал, потому что к новой должности полагалась служебная жилплощадь без соседей.
И вот теперь чем это кончилось… Вернее, не кончилось, а как раз наоборот, все только начинается. Теперь у Коли любящая молодая жена, двое детишек: мальчик и девочка, а скоро будет и третий. А еще есть огромный дом с тремя спальнями на втором этаже и кабинетом, который, если честно, Францеву не нужен вовсе. Зато в перспективе – у каждого ребенка будет по своей собственной отдельной комнате. Николай представлял все это и улыбался. Так и заснул с улыбкой на лице, не дождавшись утра.
Разбудила его жена. Лена поцеловала его и шепнула:
– Начало девятого. Завтрак на столе.
– Зачем ты вот так носишься с этажа на этаж, – пожалел жену Францев, – тебе же рожать через два месяца.
– А кто тебя кормить будет? – рассмеялась Лена и добавила: – Мне полезно много двигаться.
На завтрак был винегрет, потом ветчинные сосиски с картофельным пюре и зеленым горошком, поджаренные в тостере белые хлебцы с сыром и чай с лимоном. И когда все закончилось, как будто дождавшись этого момента, зазвонил мобильный.
– Подполковник Францев? – раздался незнакомый голос. – Вас беспокоят из городского следственного комитета. Вы будете через пару часов в коттеджном поселке «Ингрия»?
– Буду, я и сейчас там. А что случилось?
– Вчера был обнаружен труп некоего Дробышева. Знаете такого?
– Знаю. Обычный человек. Работящий. Бизнесмен, но руки у него из правильного места растут. То есть, как я теперь понимаю, росли. А как его убили?
– Ножом в собственной машине.
– У него была трехдверная «Нива», – продолжил Николай. – Значит, сзади убить не могли, только с правого пассажирского сиденья. В машине был кто-то, кого Эдик знал. А значит, это не заказуха, скорее всего поссорился с кем-то… Но вообще Дробышев был не из склочных. Может, по бизнесу что-то с кем-то не поделил.
– Выводы пока делать рано, – произнес сотрудник следственного комитета. – Я бы хотел подъехать к вам и узнать, какие у него были отношения с соседями. С кем он общался близко, может, что-то кому-то рассказывал о своих проблемах, о поступающих в его адрес угрозах. Если вы заняты сегодня, то постарайтесь отложить все другие встречи.
