Нора Робертс - Ночь смерти

Убийцы не уважают традиции. Им чужды сантименты. И они не отдыхают по праздникам.

По долгу службы лейтенант Ева Даллас имела дело с убийствами, вот почему в это рождественское утро она ежилась от предрассветного холода, покрывая «Силином» замшевые перчатки, которые муж подарил ей всего лишь несколько часов тому назад, сопроводив подарок поцелуем.

С момента вызова не прошло и часа, а всего шесть часов назад Ева закрыла дело, потребовавшее от нее напряжения всех душевных и физических сил. Ее первое Рождество с Рорком начиналось совсем не весело.

Правда, для судьи Харолда Уэйнджера все обернулось гораздо хуже.

Его тело оставили на самой середине катка в Рокфеллеровском центре. Он лежал навзничь, так что остекленевшие глаза смотрели прямо на гигантскую рождественскую елку, этот нью-йоркский символ доброты и любви.

Одежды на теле не было, и кожа приобрела синеватый оттенок. Густая грива серебристых волос, предмет особой гордости судьи, сострижена неровно и грубо. Лицо сплошь покрывали синяки и кровоподтеки, но Ева без труда узнала его.

За десять лет службы в полиции она много раз присутствовала на судебных заседаниях, где председательствовал судья Уэйнджер.

Ева считала его человеком достойным, прекрасно разбиравшимся в хитросплетениях закона и уважавшим его дух.

Она склонилась над телом судьи, вглядываясь в выжженные на его груди слова:

Хотелось верить, что буквы были выжжены после смерти судьи, но вероятность этого была невелика.

Судью жестоко били. Пальцы на обеих руках сломаны, а глубокие ссадины на лодыжках и запястьях указывали на то, что жертву связывали. Но смерть наступила не от ожогов и побоев.

Веревка, на которой его повесили, все еще обвивала шею, глубоко врезаясь в кожу. Но эта смерть не была мгновенной. Шея, похоже, не сломана, а лопнувшие сосуды глаз и лица указывали на медленное удушение.

– Он хотел как можно дольше продлить мучения, – пробормотала Ева. – Хотел, чтобы судья оставался в сознании до самого конца.

Опустившись на колени, Ева стала рассматривать листок бумаги, трепыхавшийся на ветру. Записка прикрывала пах судьи наподобие фигового листа. В записке были имена, написанные от руки печатными буквами:

– Оставляешь меня на закуску, Дэйв?

Она узнала почерк преступника: наслаждение страданиями жертвы, а затем медленная, мучительная смерть. Дэвид Палмер получал удовольствие от своей работы. От экспериментов, как он называл их три года назад, когда Ева наконец поймала его.

К тому моменту, как она упрятала Палмера за решетку, на его счету было восемь жертв, а дисков с записью преступлений набралась целая стопка. С тех пор он отбывал восемь пожизненных сроков – такой вердикт вынес судья Уэйнджер – в тюрьме строгого режима для психически неполноценных преступников.

– Значит, ты сбежал, Дэйв? Твой почерк. Пытки, унижения, ожоги. Труп, оставленный в общественном месте. Вряд ли это подражатель. – Ева поднялась с колен. – Уберите тело.

Да, последние дни декабря 2058 года обещали быть совсем не веселыми.

Вернувшись в машину, Ева сразу же включила печку на полную мощность. Стянула перчатки и растерла ладонями лицо. Теперь нужно ехать в управление и составлять отчет, но в планы Евы не входило провести первый день Рождества на работе. Поэтому она решила заняться отчетом дома, в своем кабинете. Но прежде связалась по экстренной связи с диспетчером и распорядилась, чтобы всех людей из списка предупредили о возможной опасности. Несмотря на Рождество, Ева приказала обеспечить каждого личной охраной, причем полицейские должны быть в форме.

По дороге домой Ева запросила информацию у компьютера.

– Статус Дэвида Палмера, психически неполноценного заключенного тюрьмы Рексал.

Обработка запроса… Дэвид Палмер, приговоренный к восьми пожизненным заключениям в исправительном заведении «Рексал», девятнадцатого декабря бежал во время перевозки в тюремный лазарет. Розыск продолжается.

– Похоже, Дэвид решил справить праздник дома. – Ева подняла взгляд и нахмурилась, заметив проплывавший в светлеющем небе дирижабль, транслировавший на город рождественские песенки. «Провались они пропадом, эти трубящие ангелы», – подумала она и набрала номер своего шефа.

– Сэр, – сказала Ева, когда на экране появилось лицо майора Уитни. – Простите, что приходится беспокоить вас в Рождество…

– Мне уже сообщили о судье Уэйнджере. Он был хорошим человеком.

– Согласна с вами, сэр. – Ева обратила внимание на халат Уитни – пушистый, темно-бардовый, – вероятно, подарок жены. Рорк всегда дарил Еве подарки, ставившие ее в тупик. Интересно, как отреагировал на такой подарок Уитни. – Тело везут в морг. Я запечатала вещественные доказательства и теперь еду домой. Поработаю у себя.

– Лучше бы расследованием руководил кто-то другой, лейтенант. – Уитни заметил, как блеснули ее усталые глаза и из золотисто-карих стали почти черными. Но лицо с высокими скулами, трогательной ямочкой на резко очерченном подбородке и крупным неулыбчивым ртом оставалось бесстрастным.

– Хотите отстранить меня от дела?

– Вы только что закончили сложное и ответственное расследование. Ваша помощница подверглась нападению.

– Я не собираюсь вызывать Пибоди, – поспешно ответила Ева. – Ей и так досталось.

– А вам?

Ева открыла рот, собираясь ответить, но передумала.

– Мое имя в списке, шеф.

– Совершенно верно. Еще одна причина, чтобы отстранить вас от расследования.

В глубине души Еве хотелось – очень хотелось – забыть обо всем хотя бы до завтрашнего дня, вернуться домой и провести Рождество как все нормальные люди, чего ей еще никогда не удавалось. Но она подумала об Уэйнджере, мертвом и униженном даже в смерти.

– Я выследила Дэвида Палмера и расколола его. Я его задержала, и никто лучше меня не знает, что у него в голове.

– Палмер? – Широкий лоб Уитни прорезали морщины. – Он же в тюрьме.

– Уже нет. Сбежал девятнадцатого числа. И снова принялся за старое, шеф. Можно сказать, что я узнала его почерк. Все имена в списке, – продолжала Ева, – связаны с ним. Уэйнджер председательствовал на судебном процессе над Палмером. Стефани Ринг выступила со стороны обвинения. Вообще-то обвинителем по делу была Сесили Тауэрс, но она умерла. Карла Нейсана суд назначил защитником после того, как Палмер отказался нанимать собственного адвоката, а Джастина Полински избрали старшиной присяжных. Доктор Мира проводила экспертизу и свидетельствовала против Палмера в суде. А я арестовала его.

– Всех людей из этого списка нужно предупредить.

– Уже сделано, сэр, и им выделена личная охрана. Можно загрузить данные из досье в мой домашний компьютер, чтобы освежить память, но я и так все прекрасно помню. Такие, как Дэвид Палмер, не забываются. Любому, кому вы отдадите это дело, придется начинать с самого начала, а это потребует времени, которого у нас нет. Я знаю преступника, знаю, как он действует, как думает. И что ему нужно.