- Значит, ты все поняла? – спросил он, отряхивая ладони, словно прикоснулся к чему-то грязному.
- Вполне, - ответила я ему в тон, решив, что самым правильным будет подражать ему во всем. Я всегда смогу ответить, что разговаривала с ним так же, как он позволил себе разговаривать со мной. – Будут еще какие-то инструкции?
- Пока хватит, - сказал он резко. – Проследи, чтобы приготовили комнаты для моих родителей.
- Думаю, две смежные спальни на втором этаже подойдут. А вам я попрошу приготовить комнату напротив.
- Приготовить комнату для меня? – он повернул голову, и я впервые смогла разглядеть его при ярком свете.
У него были прямые, чуть насупленные брови, греческий профиль и темные блестящие глаза. Пожалуй, слишком темные, и слишком блестящие... Мужчина насмешливо кривил губы, но это его ничуть не портило. Четко очерченный рот говорил о твердости характера своего хозяина, как и пронзительные темные глаза. Этот человек привык отдавать приказы и привык, чтобы приказы немедленно выполнялись.
- Мне не надо комнаты, - сказал он. – Будем спать в одной спальне, как и положено добрым супругам. Мы же добрые супруги, Розалин? – он подошел ко мне вплотную, заглядывая в лицо.
- Боюсь, и здесь я вас разочарую, - ответила я с холодной улыбкой, стараясь изобразить графиню, хотя все во мне помертвело от страха – вдруг он разглядит, что я не слишком уж похожа на его настоящую жену?..
Несколько секунд мне казалось, что он с трудом сдерживается, чтобы не ударить меня. Темные глаза горели яростью, ненавистью и… страстью?.. Вот это последнее пугало сильнее всего. Пусть ненавидит, пусть презирает, но что делать, если муж графини де ла Мар пожелает исполнения супружеских обязанностей?
Мне захотелось убежать. Или тут же упасть на колени и признаться во всем, умоляя о пощаде. Что тогда произойдет? Он назовет меня мошенницей, возможно, захочет отдать под суд… А нянюшка? Что станется с ней? Если графиня, рассердившись, отправит ее в какой-нибудь нищий приют для умалишенных? Я знала, как там обходятся с бедными стариками, выжившими из ума… Разве я могла допустить, чтобы женщина, качавшая меня на руках, рассказывавшая мне сказки, закончила жизнь в таком ужасном месте?..
«Главную роль исполняет мамзель Роза Дюваль!» - услышала я как наяву голос конферансье.
Роза, ну же… Сыграй лучшую роль в своей жизни!..
Я глубоко вздохнула и сказала, подражая низкому голосу графини:
- Мы поняли друг друга, поэтому оставим все остальное. Я не выйду к ужину. Не вижу в этом смысла, пока не приехали ваши родители.
Я пошла к лестнице, и мужчина, к огромному облегчению, не остановил меня.
- Иди, иди, - сказал он. – Все равно у меня в твоей компании пропадает аппетит.
Он словно чего-то ждал от меня. Чтобы я ответила на колкость? Уместно ли это в их отношениях с женой? Я поднялась уже до середины лестницы, но что-то заставило меня оглянуться.
Муж графини стоял у нижней ступени, даже в костюме похожий на медведя, пробудившегося от спячки – злого, изголодавшегося, готового напасть на первого встречного. Он смотрел на меня, не отрываясь. Вернее, не на меня – а на Розалин де ла Мар. Ведь он думал, что я – это она. Наши взгляды встретились, и мужчина поспешно отвернулся. Лицо его приняло ожесточенное выражение.
Внезапно я почувствовала жалость к нему. Он ничего мне не сделал, мне – Розе Дюваль, он ничего ко мне не чувствовал. Он ненавидел свою жену – Розалин де ла Мар. Ненавидел и… желал. Я не могла ошибиться, слишком много страстных мужских взглядов я видела за последние годы. Но и от нее он пытался скрыть свои чувства, а их свидетелем оказалась я – сторонний человек, даже не знающая его имени. Мне стало противно, будто я пришла в гости и заглянула в корзину с грязным бельем.
Боже! Я и в самом деле не знаю его имени!
И что бы ответила ему настоящая графиня?
- Вам надо научиться есть в моем присутствии, - сказала я спокойно, - если хотите обмануть родителей.
Он вскинул голову, и теперь в его взгляде я прочитала только злость.
- Для большей достоверности нам надо договориться, как будем обращаться друг к другу, чтобы все выглядело естественно, - продолжала я. – Как мне называть вас в присутствии ваших матери и отца?
Злость в его темных глазах немного поугасла, он на секунду задумался, а потом предложил:
- Не станем ничего придумывать, будем называть по именам. Так правильнее всего.
«Имя! Назови свое имя!» - мысленно взмолилась я.
Но мои способности внушения собственной воли никогда не были высокими. Он не назвал себя. Конечно! Подразумевалось, что жена должна знать имя своего мужа! По спине пополз противный холодок. Как же мне удастся сохранить тайну? Неужели муж не распознает подмену?
- Признаться, я рад, Розалин, что мы нашли общий язык, - сказал мужчина. – Мне не хотелось бы ссориться с тобой. Я устал от ссор.
- Тогда можете быть спокойны, - улыбнулась я. – Не стану вас утомлять. Отдыхайте, и мне тоже надо отдохнуть.
Он кивнул и пошел в гостиную, а я почти бегом отправилась в спальню. Там я бросилась пересматривать письма, адресованные графине. Может хоть где-то я увижу имя ее мужа? Но писем от мужчин было много, и после первого же я покраснела до ушей и сразу порвала его, не задумываясь, что делаю. Письмо было от человека, который знал графиню очень близко. Иначе как можно было написать «целую твою ножку над подвязкой»?
Но стыд и негодование схлынули, а их место занял страх. Что будет, если граф обнаружит эти письма?! Вдруг решит их прочитать?! Я заметалась по комнате, не зная, куда спрятать корреспонденцию. Минута, еще минута… Взгляд мой упал на горящий камин. Графиня не будет довольна, что я сожгу ее письма… А как она узнает?
Присев на корточки возле каминной решетки, я методично сортировала письма: от мужчин – в огонь, а если на конверте стояло женское имя – в корзину.
Наконец, в корзине осталось совсем немного писем – пять или шесть, можно было просмотреть их, чтобы узнать хоть что-то о жизни графини, но я не успела. Дверь спальни бесшумно приоткрылась, и появился граф де ла Мар. Застигнутая с корзиной у огня, я замерла, не зная, что сказать.
- Сжигаешь письма от любовников? – спросил он и криво усмехнулся. – Могла бы не суетиться. Мне давно не интересны твои похождения.
