(Мы слышим голос МАКГОНИГЛА, когда он открывает входную дверь, и лунный свет вливается в комнату. Входят МАКГОНИГЛ и РАФФИНГ, МАКГОНИГЛ говорит, пока зажигает лампу).
МАКГОНИГЛ. Я ничего не понимаю. Они просто исчезли. Муж, жена, две дочери. Ужин на столе. Огонь в камине. Недоигранная шахматная партия. Никаких следов насилия или борьбы. Мы тщательно обыскали дом, прочесали окружающую территорию. Никаких улик. Я в полном замешательстве. Вот и подумал, что, возможно, это по твоей части.
РАФФИНГ. В каком смысле?
МАКГОНИГЛ. Ты знаешь, в каком.
РАФФИНГ. Нет, не знаю.
МАКГОНИГЛ. Знаешь-знаешь. В девяносто восьми процентах из ста я ни в чем тебе не уступаю, а может, и получше буду. Порядок расследования, необходимые процедуры. Но с этими остающимися двумя процентами, когда случившееся неподвластно логике и, кажется, противоречит здравому смыслу, тебе равных нет. Ты гений по части того, что выглядит абсурдным и в большей или меньшей степени неразрешимым.
РАФФИНГ. Говорю тебе честно, Мак, я польщен.
МАКГОНИГЛ. Имеешь право. Хотя должен признаться, что в остальном ты, скорее, мешаешь, чем помогаешь.
РАФФИНГ. Нет никаких доказательств того, что случилось что-то неожиданное, за исключением одного: однажды вечером, перед самым ужином, четыре человека исчезли с лица земли.
МАКГОНИГЛ. Именно так. Все на месте. Никаких странностей, за исключением этого. (Идет к письменному столу, берет листок бумаги, протягивает РАФФИНГУ). Мы нашли этот листок на письменном столе, с одним написанным на нем словом. Противосолонь. Это единственная странность. Хотя, возможно, совершенно к делу не относящаяся.
РАФФИНГ (смотрит на листок). Противосолонь. Действительно, что-то странное. Но при этом и знакомое.
МАКГОНИГЛ. Моя бабушка говорила противусолонь. Противу вместо противо. Деревенское это слово. Как я понимаю, весьма древнее. Означает против солнца, движение в направлении, обратном вращению солнца. Наоборот.
РАФФИНГ. Против часовой стрелки.
МАКГОНИГЛ. Да, но я уверен, что слово это появилось раньше часов.
РАФФИНГ. О чем-то мне это слово напоминает, но пока не могу сказать, о чем именно.
МАКГОНИГЛ. Пропали Джеймс Инглиш, писатель, сорока с чем-то лет, его жена Элеонор, ей далеко за тридцать, и две их дочери, Констанс и Фелисити, девушки-подростки. Муж вроде бы немного рисовал, охотился на кроликов, обожал читать. Жена верная и любящая. Денег, как я понимаю, у семьи хватало. Дочери умные и красивые. Вот они. (Берет с письменного стола фотографию в рамке, протягивает РАФФИНГУ). Любо-дорого смотреть.
РАФФИНГ. Свидетелей нет?
МАКГОНИГЛ. Девушка, которая здесь прибирается и готовит, живет с родителями на соседней ферме. Она, похоже, видела их последней. Куда-то ходила, а вернувшись, обнаружила, что их нет. Сказала отцу, а он обратился в полицию. Третья дочь была в художественной школе. Теперь вернулась.
РАФФИНГ. Где служанка?
МАКГОНИГЛ (выглядывает за дверь). Нед, пожалуйста, пришли сюда Дженни. (Обращаясь к РАФФИНГУ). Очень красивая девка. Но хромоножка. Увы.
ДЖЕННИ (входит). Чего?
МАКГОНИГЛ. Инспектор Раффинг задаст тебе несколько вопросов.
ДЖЕННИ. Я уже ответила на все вопросы, какие только могут быть. Теперь хочу домой.
РАФФИНГ. Надолго я тебя не задержу, Дженни, обещаю. Просто расскажи мне, что ты тут нашла.
ДЖЕННИ. Я нашла то, что вы видите. Мистер Инглиш отправил меня к отцу за молоком на ужин. Когда я вернулась, их не было.
РАФФИНГ. И что ты подумала, обнаружив, что их нет?
ДЖЕННИ. Я не знала, что и думать. Поискала их, но не нашла. Подумала, что они решили разыграть меня. Фелисити, младшая мисс Инглиш, такая озорница.
РАФФИНГ. Озорница?
ДЖЕННИ. Наверное, неправильное слово. У нее весьма странное чувство юмора. Полагаю, где-то я ожидала, что сейчас они выпрыгнут из-за штор, чтобы напугать меня. Но я, разумеется, знала, что до такой степени они потакать ей не станут. И все-таки меня не покидало ощущение, что за мной наблюдают. Все было так странно. Часы тикают. Огонь в камине пылает. Я даже подумала, а вдруг все это сон, поэтому попыталась проснуться. Но не смогла. Тогда очень испугалась и побежала домой.
РАФФИНГ. Тебе часто снятся твои работодатели, Дженни?
ДЖЕННИ. А кто еще мне может сниться?
РАФФИНГ. Когда ты уходила за молоком, все здесь было в порядке?
ДЖЕННИ. Да, сэр.
РАФФИНГ. Никто не ссорился, ничего их не тревожило?
ДЖЕННИ. Если и тревожило, мне они об этом ничего не говорили.
РАФФИНГ. Как, по-твоему, мистер и миссис Инглиш были счастливой парой?
ДЖЕННИ. Меня это совершенно не касалось.
РАФФИНГ. Твой ответ означает «нет»?
ДЖЕННИ. Вроде бы они были счастливы. А кто счастлив? Насколько мне известно, никто. Теперь я могу идти?
РАФФИНГ. Ты не видела, чтобы кто-нибудь входил или выходил из дома, когда уходила сами и при возвращении?
ДЖЕННИ. Нет, сэр.
РАФФИНГ. Сколько времени ты отсутствовала?
ДЖЕННИ. Не знаю. Не так, чтобы долго. Я хожу не так быстро, как некоторые.
РАФФИНГ. Что именно они делали, когда ты уходила?
ДЖЕННИ. Миссис Инглиш и девочки готовили ужин. Мистер Инглиш читал за письменным столом.
РАФФИНГ. И что он читал?
ДЖЕННИ. Не знаю. Книгу.
РАФФИНГ. Вы нашли книги на письменном столе, Мак?
МАКГОНИГЛ. Нет, только на полках.
РАФФИНГ. Что это была за книга?
ДЖЕННИ. Я не обратила внимания.
РАФФИНГ. Цвет переплета? Размер?
ДЖЕННИ. Думаю, это была черная книга. Старая. Ему всегда нравились старые книги.
РАФФИНГ. Ты видишь ее сейчас на полках?
ДЖЕННИ. Я не знаю, что это была за книга. У него их так много. Я только помню, что книга была старая, страницы желтовато-кремовые, а переплет черный. Разве это имеет значение?
РАФФИНГ. Какими были твои отношения с семьей Инглишей?
ДЖЕННИ. Отношения?
РАФФИНГ. Ты относились к ним дружелюбно?
ДЖЕННИ. Я – их служанка.
РАФФИНГ. Значит, дружелюбием ваши отношения не отличались.
