СФИНКС (голос из темноты). И кто это, по твоему разумению, гений?
(ХУДОЖНИК делает пару шагов, поднимает лампу и свет падает на СФИНКСА, черноволосую красавицу в шелковом вечернем платье, которая сидит, скрестив ноги, босиком, и курит сигарету).
ХУДОЖНИК. Я знал, что это ты.
СФИНКС. Тогда чего спрашивал?
ХУДОЖНИК. Тебе пора появиться. Чувства времени для тебя не существует, так?
СФИНКС. Я потеряла свои песчаные часы в пустыне четыре тысячи лет тому назад.
ХУДОЖНИК. Что ж, сейчас ты здесь, я не могу спать, так что затуши эту сигарету и сними платье.
СФИНКС (смотрит на него, затягивается, выдыхает дым). Это лишнее.
ХУДОЖНИК. Перестань. Не могу я рисовать Сфинкса в вечернем платье и с сигаретой?
СФИНКС. Не можешь? Почему?
ХУДОЖНИК. Чтобы я смог тебя нарисовать, ты нужна мне голой.
СФИНКС. Ах, причина в этом.
ХУДОЖНИК. Может, перестанешь попусту тратить время и разденешься?
СФИНКС. Я не в настроении.
ХУДОЖНИК. Ты всегда не в настроении. Да и какая разница, в каком ты настроении? Ты – объект, я – художник. Я должен тебя нарисовать.
СФИНКС. Почему?
ХУДОЖНИК. Потому что я это делаю.
СФИНКС. Почему?
ХУДОЖНИК. Потому что я этого хочу.
СФИНКС. Почему?
ХУДОЖНИК. Прямо-таки разговор с трехлетним ребенком. Чего ты хочешь? Больше денег? Дело в деньгах?
СФИНКС. И что мне делать с деньгами?
ХУДОЖНИК. Не знаю, да и не хочу знать. Просто разденься, и я заплачу тебе, сколько ты захочешь.
СФИНКС. Сначала ты должен найти правильный ответ на загадку.
ХУДОЖНИК. Загадку? У нас что, детский сад? Почему ты не можешь просто снять одежду? Ты провела всю жизнь, лежа голой под солнцем.
СФИНКС. Что ж, раз ты начинаешь переходить на личности, может, мне лучше вернуться в Египет.
ХУДОЖНИК. Нет, подожди. Не уходи. Хорошо. Загадывай свою загадку.
СФИНКС. Нет, так не получится.
ХУДОЖНИК. А как получится? Ты сказала, что я должен ответить на загадку.
СФИНКС. Какую загадку?
ХУДОЖНИК. Не знаю я, какую загадку. Это твоя загадка, так?
СФИНКС. Если ты не знаешь загадку, я ничем тебе помочь не смогу.
ХУДОЖНИК. Ладно… Что ж… Если на то пошло, полагаю, я знаю загадку.
СФИНКС. Если ты знаешь загадку, почему ты хочешь, чтобы я задавала ее тебе?
ХУДОЖНИК. Я этого не хочу. Плевать мне на эту дурацкую загадку. Я хочу, чтобы ты разделась.
СФИНКС. Я не могу раздеться, пока ты не ответишь на загадку.
ХУДОЖНИК. Как я могу ответить на загадку, если ты не задаешь ее мне?
СФИНКС. Ты уверен, что мы говорим об одной и той же загадке?
ХУДОЖНИК. Что ходит на четырех ногах утром, на двух в полдень и на трех вечером?
СФИНКС. Нет, не то.
ХУДОЖНИК. Что значит, не то?
СФИНКС. Это не загадка.
ХУДОЖНИК. Разумеется, это загадка. Или ты не читала «Царя Эдипа»?
СФИНКС. Ой, да кто читает пьесы?
ХУДОЖНИК. Если это не загадка, тогда что?
СФИНКС. Если ты не знаешь, что такое загадка, как ты можешь надеяться найти ответ?
ХУДОЖНИК. Меня интересует не ответ, а обнаженная женщина, которую я нарисую.
СФИНКС. Если тебе не интересен ответ, ты никогда не поймешь вопрос.
ХУДОЖНИК. Ты пришла сюда, чтобы свести меня с ума? Ты такая же, как и написал Гейне в своем стихотворении.
СФИНКС. Каком стихотворении? О чем ты говоришь?
ХУДОЖНИК.
Ее образ приходит живой,
Начинает стонать и молить,
Пьет мои поцелуи до дна,
Плоть горит, да и губы в огне.
Как же жажда ее велика,
Шевельнуться, и то не могу.
В легких воздуха более нет,
Когти тело мне яростно рвут,
И она пожирает меня.
СФИНКС. С сожалением сообщаю, что эта неудачная, полная ненависти к женщинам, неправильная цитата давно умершего поэта, который когда-то был моим любовником, совершенно меня не трогает.
ХУДОЖНИК. Тебя ничего не трогает. Нет в тебе жалости к кому-либо или чему-либо. Не знаю, чего я вообще связываюсь с тобой.
СФИНКС. Жалость мне без надобности, так? В чем дело, Франц? В прошлом ты был более уверенным. Гордился собой, своими способностями, жалкими маленькими победами. А теперь ты какой-то тревожный, сам не свой. Это не привлекает, знаешь ли.
ХУДОЖНИК. Это правда. Я сам не свой. Не знаю, когда перестал быть собой. Иногда, глубокой ночью, когда болят руки и не заснуть, я начинаю задаваться вопросом, а может, моя жизнь… Истинное значение моей жизни…
СФИНКС. Ты чуешь китайскую еду?
ХУДОЖНИК. Что?
СФИНКС. Я улавливаю запах китайской еды. Где-то неподалеку китайский ресторан?
ХУДОЖНИК. Должно быть, я схожу с ума. Как Сфинкс может курить сигарету в моем доме глубокой ночью и спрашивать, чую ли я китайскую еду? Что ты здесь делаешь? Почему ты пришла сюда, если не хочешь раздеться и позировать для меня?
СФИНКС. Я каждый год приезжаю в Мюнхен на Умлаутский фестиваль. И радо больших белых колбасок. Питаю слабость к этим большим белым колбаскам.
ХУДОЖНИК. В моем преклонном возрасте мозг начинает загнивать. Мой дом обваливается внутрь, как и я сам. Волчица охраняет мою дверь. Не так и давно я стоял на балконе и наблюдал за факельной процессией, устроенной в мою честь. Теперь никто ко мне не приходит. Ты, должно быть, отправляла письма в рот Медузе. Скоро я здесь и умру. И что станет со всем, что я создал?
СФИНКС. Может, тебя отлить себя в бронзе? Фернан Кнопф отлил в бронзе свою черепаху, когда она умерла, и использовал вместо дверного стопора. А ты послужить вешалкой для шляп.
