ГЛАВА 1
На площадке третьего этажа Эмма остановилась. Еще один длинный день прошел, и она может позволить себе отдых. Тупая, медлительная боль обычно охватывала ее усталые ноги около восьми, с точностью тщательно изготовленных часов отмеряя наступление вечера.
- Старею, - пробормотала Эмма, прерывисто вздыхая, - Кажется, мне не одолеть этот последний пролет. Жаль, что комната экономки так высоко… А ведь мисс Брискотт забиралась сюда каждый день, когда ей было уже за семьдесят! Мне же всего лишь двадцать девять, но по вечерам я чувствую себя старой развалиной под стать нашему садовнику…
Несколько мгновений она собиралась с силами, после чего все же взошла на четвертый этаж, где были расположены комнаты экономки, дворецкого и кухарки. Горничным и лакеям приходилось подниматься еще выше, в мансарду, и Эмме оставалось только каждый день напоминать себе, что она занимает привилегированное положение, и ей грешно жаловаться на судьбу.
Небольшая уютная спальня была обставлена еще во времена предшественницы Эммы, мисс Брискотт. За четыре года, что Эмма провела в доме Ричмондов, в комнате появилось лишь бюро, перенесенное сюда из небольшого кабинета, где миссис Ричмонд обычно писала письма. Супруг подарил ей новое, более изящное бюро на тонких ножках, с накладными серебряными гирляндами из виноградных листьев на каждом из двенадцати ящичков, и миссис Ричмонд, пришедшая в восторг от подарка, немедленно предложила экономке, миссис Верней, забрать старое бюро.
Эмма сразу полюбила этот предмет мебели, сидя за ним она проводила намного больше времени, чем перед высоким зеркалом в раме из красного дерева, которое горничная, завершающая туалет леди, могла наклонять под нужным углом. Эмма сомневалась, что мисс Брискотт была склонна к кокетству, но каждый раз невольно улыбалась, представляя, как пожилая экономка оправляет перед роскошным зеркалом свою пелерину из тонкого полотна. Зеркало имело серьезный изъян – в нижней его части стекло пересекала безобразная трещина, иначе подобная вещь ни за что бы не оказалась в комнате прислуги.
Так или иначе, Эмма смотрела в зеркало лишь по утрам, когда тщательно поправляла чепчик, скрывая под ним густые пепельные волосы. А ведь были времена, когда она целые часы просиживала перед венецианским зеркалом в позолоченной оправе, украшенным фигурками купидонов… Как же давно это было – так ей казалось теперь.
Эмма присела на стул перед бюро и сперва сняла туфли. Когда-то нянька говорила ей, что ее ножки навсегда останутся слишком маленькими даже для настоящей леди, и им придется нелегко, если Эмме нужно будет много ходить или бегать. Пророческие слова Бесси Эмма вспоминала едва ли не каждый вечер, но сегодня у нее не было времени на жалость к себе и воспоминания. У нее оставалось еще одно дело, и пока Эмма даже не представляла, с чего ей начать. К счастью, она могла не торопиться, поэтому Эмма сняла чепчик и широкий обшитый кружевом воротник – единственное украшение ее вдовьего наряда. И то, и другое небрежно полетели на кровать – горничные ужаснулись бы, если б им довелось увидеть это вопиющее нарушение всех представлений об аккуратности, которые миссис Верней неустанно внушала им с утра до вечера. После этого Эмма с облегчением вытащила из тугого узла на затылке шпильки, и ее плечи накрыла тяжелая тускло блестящая пелерина – Эмма полоскала волосы отваром из трав, надеясь сделать их природный оттенок более темным. Блаженно откинувшись на спинку стула, экономка несколько минут массировала пальцами виски, чтобы заставить мысли в ее усталой головке кружить быстрее. Ей хотелось поскорее покончить с поручением миссис Ричмонд и немного почитать перед сном. Обычно у нее не хватало сил больше, чем на десять-пятнадцать страниц, и на чтение целого романа порой уходили недели.
- Прежде всего составлю список, - решила, наконец, молодая женщина и придвинула к себе чистый лист бумаги.
Эмма любила составлять списки почти так же сильно, как ее хозяйка, миссис Ричмонд, обожала писать письма друзьям и родственникам.
- Итак, кто в поместье может помнить мисс Данфорт? Пожалуй, начать следует со старого Херберта, он был очень дружен с мисс Брискотт, - Эмма вывела на листе имя старшего садовника. – Люси уже сказала мне, что помнит мисс Данфорт совсем крошкой, но, пожалуй, узнает ее, если только мисс Данфорт сохранила свои веснушки и ямочку на подбородке.
Имя горничной заняло вторую строчку в списке, но продвинуться дальше Эмме удалось очень не скоро. Отложив перо, она мысленно перебирала в памяти всех, кто мог жить или хотя бы бывать в поместье Ричмондов десять лет назад, включая фермеров, посыльных и модисток из расположенного в пяти милях городка. Задача была не из легких, ведь сама Эмма заняла место экономки Ричмондов лишь четыре года назад, когда мисс Брискотт уже не могла исполнять свои обязанности из-за того, что зрение ее совсем ослабло. Старушка переселилась в один из десятка маленьких коттеджей, предназначенных старым мистером Ричмондом для вышедшей на покой прислуги, где прожила еще полтора года. Ее советы казались Эмме неоценимыми, частенько вечером она, забывая об усталости, забегала к мисс Брискотт с куском пирога, и обе дамы подолгу беседовали. Мисс Брискотт раскрывала Эмме секреты управления большим домом, а Эмма развлекала старушку светскими сплетнями, которых немало помнила из своей прежней жизни.
После смерти мисс Брискотт Эмма не сошлась близко ни с кем в поместье. Поддерживать дружеские отношения с младшей прислугой она не могла себе позволить, это было не принято, а фермерские жены и сами не захотели бы водить дружбу с кем-либо из живущих в доме Ричмондов. Впрочем, Эмма не сокрушалась из-за того, что ей не с кем поболтать вечером за чашкой чая, она чувствовала себя слишком утомленной, чтобы тратить время на праздные разговоры.
Сегодня перед обедом миссис Ричмонд пожелала переговорить с экономкой по очень важному вопросу. Эмма предполагала, что речь пойдет о предстоящем визите кого-нибудь из родственников Ричмондов, и была удивлена, когда оказалось, что она ошиблась.
- Мисс Грант решила нас оставить, - сообщила миссис Ричмонд, нервно перебирая свои браслеты.
Миссис Ричмонд в августе должно было исполниться тридцать восемь лет, но в своем черном платье и плотном чепце Эмма выглядела старше хозяйки по меньшей мере на два-три года. Миссис Ричмонд, очень худая остроносая блондинка, казалась старшей сестрой своих двух дочерей и подчас вела себя с не меньшей наивностью, правда, несколько наигранной, полагая, очевидно, что хрупкий вид и растерянный взгляд бледно-голубых глаз придает ее внешности необходимую утонченность.
