Илья Кукуй, Анри Волохонский - Собрание произведений в 3 томах. Т. II. Проза

Собрание произведений в 3 томах. Т. II. Проза
Название: Собрание произведений в 3 томах. Т. II. Проза
Авторы:
Жанр: Зарубежная драматургия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2024
О чем книга "Собрание произведений в 3 томах. Т. II. Проза"

Настоящее издание впервые в фактически полном объеме представляет творчество Анри Волохонского (1936–2017) – поэта, переводчика, прозаика, одной из наиболее значительных фигур неофициальной литературы 1960–1970-х годов. Творчество Волохонского отличают «язык, аристократический изыск, немыслимый в наше время, ирония, переходящая в мистификацию, пародийные литературные реминисценции… и метафизическая глубина» (К. Кузьминский). Произведения в Собрании распределены по жанровому принципу: в первый том входят поэтические и драматические произведения, во второй – проза и статьи, в третий – переводы.

Бесплатно читать онлайн Собрание произведений в 3 томах. Т. II. Проза





АНРИ ВОЛОХОНСКИЙ

СОБРАНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

ТОМ II

ПРОЗА



Новое литературное обозрение

Москва

2024

УДК 821.161.1

ББК 84(2Рос=Рус)

В68



Составление, предисловие и примечания Ильи Кукуя

Анри Волохонский

Собрание произведений в 3-х т. – 2-е изд. – Т. II: Проза / Анри Волохонский. – М.: Новое литературное обозрение, 2024.

Настоящее издание впервые в фактически полном объеме представляет творчество Анри Волохонского (1936–2017) – поэта, переводчика, прозаика, одной из наиболее значительных фигур неофициальной литературы 1960–1970-х годов. Творчество Волохонского отличают «язык, аристократический изыск, немыслимый в наше время, ирония, переходящая в мистификацию, пародийные литературные реминисценции… и метафизическая глубина» (К. Кузьминский). Произведения в Собрании распределены по жанровому принципу: в первый том входят поэтические и драматические произведения, во второй – проза и статьи, в третий – переводы.



ISBN 978-5-4448-2417-7


© А. Волохонский, наследники, 2024

© И. Кукуй, составление, предисловие, примечания, 2012, 2024

© С. Есаян, рисунок на контртитуле, 2012

© OOO «Новое литературное обозрение», 2012, 2024


I

425.

РОМАН-ПОКОЙНИЧЕК

Роман

На свалку труп пусть свой волочит труп
И падаль пусть свою хоронит падаль.
Леви «Благая весть»
(Перевод А. Бавли)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ВЫСТУПЛЕНИЕ

Эта последующая глава
Была продолжением предыдущей
Которая была правнучкой начала
А. Хвостенко «Вершина реки»

Хоронили Романа Владимировича Рыжова.

… мая 19.. года по улицам провинциального города Л., Петербурга, двигалась странная процессия. Большей своей толщей проходя вдоль центральной магистрали, она кое-где вдруг разветвлялась и, огибая протоками и рукавами старинные дворцы и высокие храмы бывшей Пальмиры, продолжала разъединяться вплоть до одночеловеческих ручейков по лестницам домов и коридорам общих квартир и по комнатам, достигала самых тайных дорог воображения и души, а там нежданно вновь обнаруживалась в таком-то географическом месте, например на крутой улочке азиатского города вдоль стены в виде осла с человеком на нем верхом, в чалме и парой верблюдов, следующих за ним караваном с провисшими недоуздками, груженным четырьмя вьюками, судя по их неосязаемой огромности набитыми ничем. Затем все это опять сливалось в текущую колонну толпы. Идущая туча продолжала переноситься вперед, а во главе ее стоял движущийся гроб, в котором и был покойник Роман (Владимирович Рыжов), его труп, мертвое тело, бренные останки.

Всем распоряжался некто Сивый. Это он, товарищ Сивый, пекся о внешней стороне ритуала. Пряча на груди под серым плащом что-то похожее на длинный согнутый пополам батон, мелькал товарищ Сивый то тут, то там среди наиболее скученных групп толпы, повсюду наводя порядок немногословно, одним своим появлением, и лишь иногда поправляя надвинутую на самые брови шляпу, из-под полей которой смотрели довольно жесткие требовательные глаза желтовато-стального цвета со зрачками, сведенными в иглу. Выше виднелся вертикальный шрам, прямо посередине, изобличавший в его владельце малого бывалого. С людьми управляться учить его было ни к чему. Это сразу ощущалось. Чуть замешкается какая-нибудь часть, как можно было видеть его рядом, обходящего легкой походкой – шепнет два слова, не наклоняясь, – и они уже двинулись как прежде, а Сивый, приплясывая на прямых ногах, снова где-нибудь у своих дел.

Те, кто имел к нему отношение, выделялись полнейшей нехарактерностью. Но чтобы они были вовсе безлики – такого не скажешь. Некоторые, конечно, – да, внешний вид имели неброский и стертый, зато другие, словно присвоив утраченные лица тех, шли, гримасничая ими во все стороны, размахивая многими руками, ногами, иные же шли лишенные таковых, то тучные сверх меры, то тощие, как легкая кость. Но вся эта лишь при пристальном смотрении различимая пестрота на небольшом расстоянии бледнела и терялась в чем-то общем и неуловимом, в какой-то расплывчатой черте, клеймившей их – тех, кто до Сивого имел касательство.

Близость заключалась в обслуживании, но и не только.

Из обслуживавших многие шли впереди и несли перед собой на протянутых ладонях подушечки. На подушечках были выложены предметы Романа Владимировича, интимных немного, больше официальные. Первым был круглый бюстик из бисквита, чтобы держать на столе при жизни, а сейчас его несли за гробом, и он качался и прыгал, ибо нес его хромой. Хромой нес его, а другой поддерживал под локоть первого, и случалось, что они припадали разом, а случалось – по очереди, и их движения, соединившись, могли бы создать регулярную волну, кабы тот, кто помогал несущему, сам время от времени от него не отцеплялся, и этот шел тогда свободно, движимый только собственным телесным ущербом.

За сим наблюдалось несколько в партикулярном, но на вид переодетые, тоже в пиджаках, плащи через предплечье, семеро их было, шестеро несли каждый свою часть, а целое нес седьмой. Это было так. Сперва несли хлебных два пука, свернутых, как рога, и к ним по семь диадим на каждый рог с именами народов на каждой повязке – отличные ленты, – блестящие, шелковые, пламенеющие на свету. Потом шел один со звездой, с большой пентаграммой, улыбаясь, как кинозвезда, но только ртом – глаза оставались как были. Следом – еще пара. Ретиарий-пролетарий с сетью, какую образуют пересекающиеся меридианы и параллели, а вместо трезубца – с молотом, которым он словно бы собирался оглушить женоподобного колхозника-мирмиллона, вооруженного коротким, мощным, как ятаган, серпом и щитом, покрытым с гомерическим реализмом выколоченными царствами восточного полушария. Ими, то есть щитом и серпом, он вяло отмахивался против молота и сети предшествующего майора. Все эти символы соединялись на подушечке седьмого. Земля оказывалась промежду рогов, перевитых диадимами, вся охваченная измерительной сетью и припечатанная обольщающим символом рабочего класса с крестьянством, звезда повисала повыше, меж самых окончаний рогообразных хлебов над восточным полушарием, солнце же располагалось прямо под землей, упершись лучами в пустой ледяной материк. За ними следовала небольшая пауза.

Потом шли уже штучки попроще. Пресс-папье с изображением Капитолийской волчицы из прозрачной пластмассы вместо ручки – сувенир делегации сапожников; ажурная башня – ручная работа, щетина и клей; модель исторического судна в виде зажигалки с монограммой; и много другого барахла, всего не упомнишь.

Несли звезды. Алюминиевые, жестяные, латунные, картонные, розового пластика, по одной, по нескольку; на иной подушечке располагалось не менее чем целое созвездие. Часть из них были морские звезды – засушенные и в банках. Два раза по ошибке спруты. Затем Млечный Путь, кометы, маленькие ракеты, спутники, противоположная сторона Луны, Земли, Венеры, Сатурн с кольцами – вся воздушная колышущаяся и приплясывающая тварь, флаги великих и малых союзных государств, дрессированные кошечки, коллекция этикеток от спичечных коробков и прочее.


С этой книгой читают
Константин Константинович Кузьминский (1940-2015), с присущей ему провокационностью часто подписывавшийся ККК, был одной из центральных фигур неофициальной литературной сцены Ленинграда. Еще до своей эмиграции в 1975 году он составил целый ряд антологий на основе своего богатейшего литературного и художественного архива советского андеграунда. После полугодичного пребывания в Вене и переезда в США в 1976 году Кузьминский преподавал в Техасском ун
Настоящее издание впервые в фактически полном объеме представляет творчество Анри Волохонского (1936–2017) – поэта, переводчика, прозаика, одной из наиболее значительных фигур неофициальной литературы 1960–1970-х годов. Творчество Волохонского отличают «язык, аристократический изыск, немыслимый в наше время, ирония, переходящая в мистификацию, пародийные литературные реминисценции… и метафизическая глубина» (К. Кузьминский). Произведения в Собран
Настоящее издание впервые в исчерпывающей полноте представляет поэтическое наследие художника Олега Сергеевича Прокофьева (1928-1998). Родившийся в Париже сын великого композитора, Прокофьев прожил первую (бо́льшую) часть своей жизни в Москве, вторую – в Англии. Биографически принадлежа к культуре советского нонконформизма, а затем к эмиграции третьей волны, Прокофьев везде занимал особое место, оставаясь при жизни в тени более заметных современн
Монолог мужчины лет 40, может, чуть старше. В своем сне главный герой попадает в некий дом и, открыв дверь в одну из комнат, видит спящую красавицу. Идет к кровати, но бьют часы и он просыпается уже в своей кровати. А потом он попадает в этот же дом наяву. Вновь идет в него, открывает дверь в ту самую комнату, но бьют часы, и вновь он просыпается уже в своей кровати. Но это, понятное дело, не конец. Фантастика, конечно. Переход из сна в реальност
Входит в сагу «Пендрагон-Армитейдж». Три актера (2 женские и 1 мужская роль). Ночь перед похоронами. Две пожилые женщины сидят у гроба покойника, с которым прожили бок о бок много-много лет. Вдруг он не только оживает, но еще и начинает говорить про свою любимую женщину, некую Бетти. Мало того, что старушкам это не нравится, так наготовлена еда на поминки, куплено надгробие, вырыта могила. Не положено добропорядочному покойнику оживать, вот стару
Пьеса-коллаж. Творчество Шекспира, наряду с русским психологическим театром, часть фундамента, на котором строятся пьесы Дона Нигро. Поэтому он постоянно так или иначе возвращается к самому Барду, его пьесам, людям, имеющим отношение к этим пьесам, и актерам, в этих пьесах играющим.
Дон Нигро «Новые приключения Тома и Гека/Further Adventures of Tom and Huck/2007». Одноактовка. Три актера (1 женская и 2 мужские роли). Том, Гек и Бекки стали взрослыми. И куда только подевались те милые дети. Изменилась жизнь, изменились они. Кто бы мог подумать, что они станут такими. Жесткая пьеса, наглядно демонстрирующая правду жизни: славный ребенок вполне может превратиться в малоприятного взрослого.
Чем занять свой досуг бессмертному магнату, который может жить вечно? Смертным сложно ответить на такой вопрос.... А для олигарха города бессмертных это вопрос риторический. Вечные живут тем же, что и простые смертные. Они любят, ошибаются, мстят, устраивают друг другу ловушки.... Сможет ли бессмертный сенатор Города Богов заманить в свой "вечный" капкан не менее искушенную в таких интригах бессмертную? Хозяйка Звездной академии убеждена, что – н
Расследования убийств, совершенных самой жестокой сектой в истории молодого следователя, приводит Маргариту к следам маньяка, которого стоит бояться всем. Подросток в свои юные годы, имея извращенные понятия и закаленный жестокостью жизни, становится на путь, с которого уже не вернуться. Раскрывая свои страшные таланты маньяка, он превращается в далеко не простого человека, оставляющего кровавые следы повсюду, оттачивая свое "искусство", идет впе
Особенность повести «Аарыма» А. Амбросьева в том, что главным героем является мудрый волк, горячо любящий своих близких, сородичей и родной край… Он настоящий блюститель закона дремучей, таинственной тайги. Все захватывающие события произведения – охота на лося и оленей, схватка с хозяином тайги – бурым медведем, а также непростые взаимоотношения с соседами – человеком и вожаком табуна лошадей – мастерски переданы через восприятие главного героя
Сказка о маленькой круглой зеленой волшебной горошине отправившейся в путь в поисках плодородной земли.