Часы на башне пробили полночь. Гулкое «дон-дон» пробежало по площади и сползло туда, где в подземной мастерской трудилась Элиза. Перебросив на спину короткую рыжую косу с завитком на кончике, она склонилась над новым механизмом. Длинное узкое тело и четыре тонких крыла – два больших и два поменьше. Бабочка. В детстве Элиза каждый год на день рождения получала в подарок живую бабочку в банке. Синие, оранжевые, салатовые – все они казались прекрасными, хотя и радовали недолго.
Однажды, на очередной день рождения, Элиза попросила отца подарить ей книги. С тех пор она чинила часы и игрушки, копила деньги и вскоре купила подземную комнату с низким потолком, чтобы открыть собственную мастерскую. Жила Элиза недалеко от своей мастерской, но домой возвращалась редко. Она любила работать по ночам, щурясь при свечах и вдыхая запах плавящегося воска. Огонек придавал любому металлу желто—оранжевый оттенок, и Элизе казалось, будто она работает с золотом.
Механическая бабочка, лежавшая перед изобретательницей, порхала бы в банке изо дня в день. Однако она никак не хотела взлетать, а если и взлетала, то не порхала, а носилась по комнате, врезаясь в стены и громко звякая. Элиза никак не могла научить свои создания летать. Механические кошки, сделанные ею, хрипло мурлыкали, когда их гладили по спинкам, лошади гарцевали, собаки виляли хвостами, но бабочки и птицы не умели летать. Каждый раз всё заканчивалось одинаково: Элиза пряталась от собственных игрушек, а потом собирала по мастерской шестеренки и тонкий мятый металл.
Мастерскую Элиза оформила сама. Развесила картины с дирижаблями и видами городов, повесила занавеску на маленькое узкое окошко под самым потолком. Света в комнату попадало мало, поэтому Элиза купила подсвечники и газовые лампы. В пасмурные дни с улицы в комнате виднелся свет, как будто кто-то украл солнце и держал его в плену под землей.
В редкие солнечные дни Элиза брала книгу, выходила на улицу и садилась на скамейку возле лестницы, ведущей вниз, к двери мастерской. Дверь она постоянно красила в золотистый цвет, но дождь быстро делал ее ржаво-коричневой. Однако Элиза не сдавалась. Она выбирала новую краску и опять выходила к двери, вооружившись толстой кистью. Когда-то она рисовала черные шестеренки поверх золота, но сейчас ограничивалась тем, что изобразила их на вывеске мастерской.
На стене дома, подземная комната которого принадлежала Элизе, висела деревянная табличка с надписью: «Живые механизмы». Металлические буквы Элиза сделала сама, а на дереве нарисовала шестеренки и маленькую бабочку – символ своей главной мечты.
Бабочек Элиза видела и во сне, когда, сама того не замечая, засыпала прямо за столом, держа в руке новую, еще не законченную бабочку. Увы, механическая игрушка не походила на тех бабочек, которые порхали вокруг Элизы во сне. Насыщенного сиреневого цвета, с большими крыльями, они садились на ее волосы и длинную юбку. Элиза протягивала руку, чтобы хоть одна решилась опуститься на ладонь, но стоило бабочке коснуться лапками пальцев Элизы, как сон рассеивался.
***
Пыльный солнечный луч рассекал комнату, врезаясь в оголенные шестеренки. Неужели солнце? Да, всё верно, луч попал в комнату через окно. Элиза отперла тяжелую дверь и, приподняв юбку, поднялась на улицу. Перед ней открылась маленькая площадь, усеянная по кругу мелкими магазинами. Нога привычно шагнула на неровные камни, все еще влажные после ночного дождя. Элиза прикрыла рукой глаза – солнце показалось ей слишком ярким. Оно пряталось за остроконечной часовой башней. На самом верху башни были шестиугольные часы с крупными цифрами и изогнутыми стрелками. Чуть ниже удобно устроилась группа маленьких часов – круглые, овальные, в форме сердца и квадратные.
Элиза спустилась в мастерскую и вернулась на площадь с толстой книгой в руках. Солнечное утро пахло прохладой, и, если в мире существовали дни, созданные для особенных событий, этот день точно входил в их число.
Погода была приятной, а книга интересной. Помимо красоты слога, она пленяла еще и прелестью черно-белых иллюстраций. По страницам летали дирижабли, гуляли дамы в длинных юбках и тугих корсетах. Иллюстрации завораживали, казались даже реальнее камней под ногами, часов на башне, солнца, пробившегося сквозь серое небо. Волосы нарисованных красавиц развевались, вокруг дирижаблей собирались облака. Элиза понимала, что всё это – лишь иллюзия, но так хотелось верить в сказку. Хорошие книги тем и отличаются от плохих, что мы им верим.
Большой домашней библиотеки у Элизы никогда не было. Ее родители любили читать, но всегда одалживали книги и никогда потом не перечитывали. Они считали, что первое впечатление от книги – самое чистое и верное. Элизу это удивляло, – она любила возвращаться к знакомым героям, вновь проходить с ними долгий путь. Сердце ее замирало, когда любимый персонаж вступал в неравный поединок с судьбой, хотя Элиза знала, что всё закончится хорошо. Когда же Элиза дочитывала последние строки и закрывала книгу, она улыбалась, словно только что поговорила со старым другом, которого долго не видела и по которому сильно скучала.
