Надежда Черпинская - Ворон и радуга. Книга 3

1. 1 В руках матери

Выбираю как волк:

Один раз, и навсегда.

Да, я с псинами спал...

Но волчица – всегда одна.

Выбираю как свет:

И сквозь тьму

Лишь к нему стремлюсь.

Не пугает огонь!

Я тебя потерять боюсь...

Потерять, не сберечь

Медных локонов завитки,

Зелень глаз, что меня

Довела до хмельной тоски.

Ты ошиблась, мой свет!

Ты свернула, увы, не туда...

Ты забыла, что МНЕ

Обещали тебя Небеса.

Но я волк, и я выбрал –

Обратной дороги нет.

Мою верность не купишь,

И нас разлучит лишь смерть.

Невозможно купить,

Но всегда так легко продать...

Долгой жизни, мой свет,

И иду за тебя умирать!

стихи автора

КНИГА 3 «ГРОЗА»

В руках матери

Роковое томленье по загубленной жизни,

Неотступную думу: "Всё напрасно, всё поздно!"

Или призрак тревожный невозможного утра

И страдание плоти, где таится угроза.

В этом сером звучанье пробуждается нежность,

Небо нашего сердца просияет глубоко,

Но надежды невольно обращаются в скорби,

Созерцая погибель этих капель на стёклах.

Федерико Гарсиа Лорка

– Ты уверен, что сможешь? – нахмурившись, уточнил Кайл.

– Уверен, – отрезал Эливерт. Добавил слегка заносчиво: – Разве есть что-то такое, чего я бы не смог?

Полукровка, усмехнувшись, покачал головой.

– Я в тебе не сомневаюсь. Но ночью ты больше походил на мертвеца, чем на человека, способного куда-то ехать. Не лучше ли подождать?

– Ты же сам знаешь, Кайл, нельзя тянуть. Нужно покинуть Алру до того, как нас хватятся. Или ты думаешь, что эти недобитые пьянчуги протрезвеют и не пойдут в Крепость стражей? Надо сваливать, пока утро раннее, пока город спит… Как-нибудь дотяну, не боись!

Северянин угрюмо кивнул и отошёл прочь, проверить, готовы ли другие лошади. А Ворон прикидывал, как ему без посторонней помощи взобраться на своего могучего жеребца.

Рыжая стояла рядом. Он ловил на себе её тревожный взгляд, а в её глазах хотелось выглядеть героем, а не слабаком. Хотя она бы, ясно-понятно, не осудила, а скорее посочувствовала.

– Эл, – она несмело коснулась его плеча, – может, всё-таки мне с тобой сесть?

Вот это было настоящее искушение!

Даже прикосновение её руки… Последнее время он чувствовал себя котом, истосковавшимся по ласкам – под её ладонью хотелось мурчать и ластиться игриво, чтобы она гладила его своими нежными пальчиками, а он жмурился в лучах её солнечного тепла.

А сейчас у него появилась возможность быть рядом с ней весь день под вполне благовидным предлогом. Чувствовать её тело, её головокружительный запах. Обнимать, якобы, чтоб не упасть. Как от такого отказаться?

Он отказался. Вдвоем в одном седле, целый день… Это, мягко говоря, неудобно.

Не станет он так издеваться над Дэини. Итак, бедная, из-за его горячки не спала полночи.

– Мне было бы весьма приятно твоё соседство, – заверил Эл, слегка наклонившись к девчонке, – но я не хочу усложнять тебе жизнь. Спасибо, солнце моё! Худшее позади. Не переживай!

Она вздохнула, не поверив его убедительным речам, а потом смутилась долгого пристального взгляда серых глаз. Зардевшись, вскинула тонкую бровь:

– Что такое? Так странно смотришь…

Эл качнул головой неопределённо:

– Потом… Не время сейчас. Потом расскажу. Поехали! Надо уезжать поскорее.

Она дождалась, пока он забрался в седло, и только после этого направилась к своей Искорке.

***

Подъехав к воротам, все заметно напряглись. Надеялись, конечно, на лучшее, но готовы были ко всему. Вдруг их уже по всему городу ищут как зачинщиков беспорядка и проходимцев, обманувших честный люд Алру.

Вперёд всех выдвинулся Далард на своей ослепительной светло-серой кобыле. Расправил статно плечи, приосанился. Любой дурак издали поймёт, что милорд едет.

Скучающий от безделья привратный дозор невольно подтянулся, когда владетель Орсевилона с ними поравнялся. На фоне могучего Первого рыцаря вся остальная компания как-то поблекла. Особенно учитывая, что они ещё и капюшоны набросили, дабы лишнего внимания к себе не привлекать.

Эливерт был почти уверен, что им повезёт, но всё-таки выдохнул, лишь оказавшись за воротами города. Выбрались, слава Матери Мира! Теперь дело за малым – дотянуть до замка Даларда. И не сдохнуть по дороге. А Элу уже очень этого хотелось.

Он, конечно, сумел встать с постели, и сесть в седло, и обещал осилить эту дорогу, но после жуткой ночи ему хотелось свернуться клубочком, заползти куда-нибудь в тень под ближайший кустик и лежать там, тихонько поскуливая. В глазах по-прежнему темнело, гадкий холодный пот прошибал, руки едва удерживали поводья. Спина ныла всё время. Ворон ехал, понуро сгорбившись – расправить плечи не доставало сил.

Ничего. Это пройдёт. Если верить Даларду, у его матери, миледи Вилирэн, руки просто золотые. Ухаживать за ранеными она умеет. Оно и понятно, муж, милорд Тануил, был воякой, сын тоже – рыцарь. Тут поневоле научишься выхаживать. Так что всё просто – надо дожить до вечера, а там и Орсевилон – спасут, если будет совсем худо.

Они уже достигли владетельных земель милорда Даларда. Пусть это были только окраины, но даже здесь поражало, как щедры и ухожены поля, как обширны сады, как обильны зреющие нивы. Деревеньки и хутора, попадавшиеся по дороге, удивляли благополучием и достатком. Интересно взглянуть на сердце этой земли – замок владетелей.

А пока можно любоваться окрестностями, и Дэини, что сегодня всё время держится рядом. Лисичка рыжая! Хитрит, старается ехать поближе, но как бы случайно.

Иногда они с Наиром незаметно сменяют друг друга. Боятся, ясно-понятно, что он с седла свалится и шею свернёт, а они поймать не успеют. Ох, родненькие, как же эта забота удивляет, но удивляет приятно! Когда ты всю жизнь сам по себе, так сложно поверить, что у кого-то за тебя душа действительно может болеть, по-настоящему, искренне.

Атаман вспомнил, как сам по дороге в Жемчужные Сады пытался Настю опекать незаметно. Вот ведь как всё в жизни по кругу повторяется. Теперь она ему тем же отплатила, и тоже, стараясь гордость не задеть.

Да в Бездну эту гордость! Ясно-понятно, его терзает нестерпимо совесть, что теперь он стал обузой. Совсем недавно подтрунивал над Соур, а теперь сам задерживает всех в пути. Они возятся с ним как с ребёнком, тревожатся за него. Отвратительно чувствовать себя таким беспомощным и слабым.

Но как сладостно при этом замечать её внимательные взгляды, принимать из её рук даже самые отвратительные на вкус снадобья, ловить прикосновения её прохладных пальцев ко лбу – а вдруг снова горячка.

Дорога дала время подумать. Эливерт любил дороги за вот это их чудесное свойство: пока движешься вперёд, а мимо текут поля, леса, деревушки, в голове пробегает столько важных мыслей, находятся верные решения. А уж сегодня ему точно было над чем поразмыслить.

Сейчас, при свете дня, все странные видения ночи снова казались лишь его фантазией, выдумкой. Может статься, он вообразил, что Дэини и есть та самая незнакомка из полузабытых снов.