1
– Дмитрий Викторович, я принесла документы, которые вы просили.
Я в нерешительности замерла на пороге кабинета. В жизни никому не признаюсь, но я его побаиваюсь. Хотя, казалось бы, чего бояться? Мой босс никогда не повышает голос на подчиненных, не кричит, не матерится и не стучит кулаками по столу, как в знаменитом ролике про полимеры.
За несколько месяцев работы здесь у меня не было никаких дисциплинарных взысканий. Даже замечаний строгим голосом он мне ни разу не делал. А если, готовя важный документ, я ошибалась, лишь озабоченно хмурился и говорил: «Инночка, переделайте, пожалуйста. В этом бренном мире и так все находится в беспорядке, пусть хоть запятые стоят на своих местах».
То есть он может считаться образцовым боссом, просто душечкой… Но когда я на него смотрю, что-то холодеет внутри.
И не только на меня он производит такое впечатление. Я уверена: никому, абсолютно никому не придет в голову сесть ему на шею, злоупотребить его хорошим отношением или нарушить субординацию.
Стоит ему лишь слегка нахмурить брови, и спорить с ним уже не хочется. Аура такая, что ли? Никто особенно и не спорит. Ни партнеры, ни подчиненные. Даже налоговики с пожарными инспекторами предпочитают держаться вежливо и уважительно. Меня же босс и вовсе повергает в какой-то священный трепет.
– Здесь всё? – Он посмотрел на меня так, будто подозревал в возможной в краже части документов и продаже их на черном рынке.
– Конечно, Дмитрий Викторович, – испуганно зачастила я, – как вы и велели, оригиналы отдельно, копии заверены и подшиты, а еще…
Он не дослушал, перебил меня строгим:
– Подойдите, – велел он как-то странно, словно гипнотизировал.
Я приблизилась. Дмитрий Викторович медленно встал с кресла и обошел стол, забрал документы и сделал то, чего я ожидала от него меньше всего: привлек меня к себе и запечатал губы страстным поцелуем.
Жар удушливой волной прокатился по телу, собираясь и тонко вибрируя где-то внизу живота. Пульс бешено стучал в ушах, а сердце, казалось, билось где-то у самого горла.
Спину словно прошил электрический импульс, разбегаясь по коже колкими мурашками, чтобы уже через секунду взорваться столпом искр где-то в затылке. Не вырваться, не убежать – рука босса крепко держала мою шею.
Я не могла сказать ни слова – лишь нерешительно мычала, сопротивляясь, но начальник будто и не замечал моих попыток вырваться. Воздуха не хватало. Я почти задыхалась, а язык босса напористо изучал мои губы, проходился по краю верхних зубов, едва касаясь моего языка.
Кажется, еще немного, и я просто упаду в обморок. Ноги слабели, коленки подкашивались, а ладони упирались в горячую мужскую грудь, ощущая гулкое биение сердца под тонкой рубашкой.
– Что вы делаете, Дмитрий Викторович? – растерянно прошептала я, когда этот бесконечный поцелуй оборвался, и я наконец смогла дышать.
Я хотела еще многое добавить: что мы на работе, что у меня вообще-то есть жених, а еще дверь не закрыта, и сюда в любой момент может кто-то войти…
Ничего сказать я не успела, потому что в следующее мгновение папки с документами полетели на пол, а меня усадили на стол. Юбка непристойно высоко задралась. Полированная деревянная поверхность холодила кожу там, где заканчивалась резинка черных чулок.
– Пожалуйста, не надо… – прошептала я в ужасе. Что тут вообще творится? Я ничего не понимала и не могла поверить в происходящее. – Пожалуйста…
Но босс не слушал моих возражений. Он резко развел мои ноги в стороны и крепко ко мне прижался. Я ощутила внутренней стороной бедер ткань его брюк. И снова головокружительный поцелуй, от которого мурашки бегут по коже, от которого бросает то в жар, то в холод. И хочется свести ноги вместе, но не получается…
– Я – ваше начальство. Вы обязаны беспрекословно выполнять мои распоряжения. И вот вам мой приказ: перестаньте сопротивляться. Я все равно получу то, что намереваюсь.
Дмитрий Викторович рванул ткань моей блузки. Пуговицы звонко посыпались на пол. Я сжалась от страха, но времени на мысли, на разговоры, на противостояние мне никто не оставил. Горячие ладони скользнули на талию, слегка сжимая, а губы, что уже изучили мой рот, прижались к шее, вычерчивая извилистую дорожку до плеча.
Это было невозможно! Я прерывисто вздохнула и, не выдержав, застонала – бессовестно, не задумываясь о том, что меня может кто-то услышать. Голова кружилась, а тело слабело, больше не желая сопротивляться. Страх еще играл свою тревожную музыку где-то на периферии сознания, а я уже отвечала на поцелуй, будто изголодалась, соскучилась именно по этим губам.
Теперь мне было мало просто принимать его грубоватую ласку. Я сама спешно расстегивала пуговицы на его рубашке, желая прикоснуться к сильному телу, ощутить ладонями мощную грудь, скользнуть кончиками пальцев по выпуклым мышцам живота, погладить широкие плечи…
Его руки сжимали мои бедра – так властно, неоспоримо, собирая ткань юбки. Воздух из кондиционера прохладными струями касался разгоряченной кожи, а с меня уже срывали белье, нисколько не заботясь о его сохранности. Да я и сама об этом не заботилась. Непослушные пальцы расстегивали его ремень, а я смотрела в дикие, безумные, горящие возбуждением темные глаза.
Мы часто дышали, сплетаясь в животном порыве, воруя друг у друга короткие агрессивные поцелуи. Я уже и не хотела, чтобы он останавливался. И когда мощный член одним рывком вошел в разгоряченное лоно, я хрипло вскрикнула, с готовностью принимая его.
Теперь уже я обнимала его, вжималась в него, кусала его губы, наслаждаясь тем, как уверенно его ладони изучают мою грудь, грубо сминая и пощипывая возбужденные соски. С каждым толчком скорость все увеличивалась и увеличивалась. Крепкий член пронзал глубоко и сильно, и я двигалась ему навстречу, наслаждаясь каждым движением.
Ладони босса до боли сжали мои ягодицы, наверное, чтобы точно не сбежала. Из горла Дмитрия Викторовича то и дело вырывался то ли хрип, то ли звериное рычание. Но теперь это не пугало, а скорее наоборот, сладкой вибрацией прокатывалось по телу, собираясь в лоне пульсацией, которая все росла и росла.
Я вскрикнула в последний раз от нестерпимого, невыносимого блаженства, которое горячей волновой разлилось по телу. Оргазм накрыл с головой, взрываясь тысячами золотистых вспышек в темноте сомкнутых век.
– Милый… – мой еле различимый благодарный шепот.
И я проснулась.
2
Сбившееся дыхание, горящие щеки, предательская влажность между ног и сладкое, тянущее чувство внизу живота. Черт возьми, мне приснился эротический сон, да еще и с участием босса, которого я не просто никогда не воспринимала как сексуальный объект, а еще и боялась до чертиков, до трясущихся коленок.
