(Вечер. Стрекот цикад. ЛЕКСИ и НИК сидят на диване-качелях. НИК пьет).
ЛЕКСИ. Мы ужасные? Ужасные, да?
НИК. В сравнении с чем? Ужасным можно быть лишь в каком-то контексте. Каков контекст?
ЛЕКСИ. Я пытаюсь вести себя, как приличный человек. Но что мне делать? До конца жизни сидеть здесь и мучиться от чувства вины?
НИК. Это Средний Запад. Таково наше основное занятие.
ЛЕКСИ. Я навечно должна оставаться одинокой и несчастной, потому что моя сестра, так уж вышло, безумна?
НИК. Ты не одна одинока и несчастна. Ты одинока и несчастна на пару со мной. И не навечно. В какой-то момент ты умрешь.
ЛЕКСИ. Что со мной происходит? Мой разум не знает покоя. Я постоянно вижу Дженну, запертую в том жутком месте с людьми, которые пускают на нее слюни. До того, как ее увезли, я думала только об одном: как бы от нее избавиться, но теперь мне очень ее не хватает. Может, это меня следовало посадить под замок и заливать слюнями?
(Закрывает лицо руками. НИК смотрит на нее, потом обнимает).
НИК. Моя слюна тебя устроит?
ЛЕКСИ. Убери руку, а не то я вырву ее и скормлю коту.
НИК (опасливо убирая руку). Извини. Проявил несвойственное мне сочувствие.
ЛЕКСИ. Думаешь, я не знаю, что ты делаешь?
НИК. Буду признателен, если ты мне скажешь.
ЛЕКСИ. Я знаю, чем ты занимаешься с моей матерью.
НИК. Я бы предпочел заниматься этим с тобой.
ЛЕКСИ. Как ты можешь так себя вести, когда твоя жена в смирительной рубашке?
НИК. Рубашку эту надели на нее с твоей помощью.
ЛЕКСИ. Но я не сплю с ее мужем.
НИК. Ты подошла к этому очень близко.
ЛЕКСИ. Один раз, подошла только один раз. Но перед моими глазами стоит лицо Дженны в тот момент, когда ее уводили, и я чувствую, что меня вырвет, если ты обнимешь меня.
НИК. Проверим?
ЛЕКСИ. Может, какая-то моя часть все еще этого хочет. Но я не могу. Просто не могу.
НИК. Что ж, к счастью, твоя мать может. (Пьет).
ЛЕКСИ. Ты отвратительный. Папа уходит на войну, Дженну держат в дурдоме, а вы с матерью ведете себя, словно свиньи, валяющиеся в грязи.
НИК. Незачем оговаривать свиней. Я был несчастен. Мучился угрызениями совести. Пьяный. Моя жена находилась в дурдоме. Ты со мной спать не желала. А твоя мать однажды появилась в моей спальне совершенно голой. И что мне оставалось делать? Нагрубить теще?
ЛЕКСИ. Поэтому ты переспал с ней? Из вежливости? Такая твоя версия? До чего же противно тебя слушать.
НИК. Ты права. Нет мне оправданий. Да и у тебя их наберется немного. И конечно, нет оправданий у твоей матери. Вероятно, ни для кого из нас нет оправданий, разве что мы все – ожившие персонажи греческих пьес, в чем уверен твой отец. Если ты будешь спать со мной, я больше никогда не прикоснусь к твоей матери.
ЛЕКСИ. Любая девушка мечтает услышать такое обещание от мужа ее сестры.
КАРОЛИН (выходит из дома). Почему вы всегда сидите на крыльце вдвоем? Твой отец подставляется под пули во Франции, твоя сестра в дурдоме, ведет долгие разговоры с воображаемыми людьми, а ты целыми днями слоняешься по дому, словно кошка.
ЛЕКСИ. Мы – воображаемые люди. И со временем становимся все более воображаемыми.
КАРОЛИН. Я – не воображаемая. Кто ты – не знаю. А твой отец, возможно, уже мертв.
ЛЕКСИ. Он не мертв. Война закончилась.
КАРОЛИН. Тогда почему мы о нем ничего не знаем?
ЛЕКСИ. На его месте ты бы писала кому-то из нас?
НИК. Я бы не писал. Пока меня бы не убили. Тогда послал бы телеграмму.
КАРОЛИН. Мой муж мертв и мой сын мертв.
ЛЕКСИ. Томас пропал без вести. Это не значит, что он мертв.
КАРОЛИН. Разумеется, он мертв. Пропавшие без вести никогда не находятся, моя бедная маленькая девочка в дурдоме, а мой единственный относительно здравый ребенок все вечера проводит на крыльце с мужем своей сестры, наблюдая, как он напивается до бесчувствия.
НИК. Бесчувствие – пройденный этап. Я пытаюсь загнать себя в кому.
ЛЕКСИ. В чем дело, мама? Алкоголь влияет на его способности?
КАРОЛИН. Я не знаю, о чем ты?
ЛЕКСИ. Все в городе знают, о чем я. Даже деревенский дурачок знает, о чем я. Как тебе не стыдно.
КАРОЛИН. Лекси, у тебя развратный ум.
ЛЕКСИ. Ты изменяешь моему отцу с мужем моей безумной сестры, а у меня развратный ум?
КАРОЛИН. Я очень люблю твоего отца.
ЛЕКСИ. Ты никого не любишь. И хочешь, чтобы он умер, чтобы получить страховку.
КАРОЛИН. Ты ничего не знаешь о любви.
ЛЕКСИ. Я знаю главное. Я знаю, что любовь умирает.
КАРОЛИН. Для такой умной девочки ты всегда была потрясающе глупой. Твоя сестра была такой милой. Такой послушной. Только потом я поняла, что ее послушание – форма безумия. А вот ты заставляла меня нервничать. Всегда так подозрительно смотрела на меня. Я никогда не могла понять, чего ты так смотришь. И не говори мне, что я не люблю твоего отца. Меня начало трясти, как только я его увидела. Что-то в его глазах превратило меня в желе.
