Когда на Манхэттене лето в самом разгаре, водители такси, хитро поглядывая на вас, говорят, что виновата не только жара, но и большая влажность. Этим летом на девушках было меньше одежды, чем обычно, зато больше случилось убийств и ограблений. И все собирались ехать отдыхать в Коннектикут. Я же решил, что останусь здесь, ведь загрязнение воздуха достанет всех нас в равной степени – и коннектикутцев, и жителей Нью-Йорка.
В четыре часа дня я сидел у себя в бюро и думал, что, черт побери, я здесь забыл, когда мог бы находиться в каком-нибудь баре с кондиционером и потягивать холодный мартини. Но в те дни у меня как раз не было секретарши, а дела шли так плохо, что я вовсе не был уверен, что можно позволить себе какую-нибудь роскошь.
Внезапно хлопнула наружная дверь, и в приемной раздался стук каблучков. Я только подумал, что неплохо бы убрать ноги со стола, как в бюро вошла Суламифь Джейн.
– На двери написано: «Сыскное бюро Бойда, акционерное общество с ограниченной ответственностью», – холодно сказала она. – Вы выглядите весьма ограниченно. Наверное, вы и есть Бойд?
– Да, меня зовут Дэнни Бойд, – ответил я. – И я даже бился на Черном каньоне, но предводитель в черной шляпе на верблюде ускользнул от меня.
Она была одета так, словно собиралась сниматься прямо сейчас в вестерне, – начиная с белой амазонки и кончая лакированными сапогами. Волосы медного цвета свободно падали на плечи, а широко поставленные глаза были необычайной синевы. Нос узкий, прямой и презрительно сморщенный, а широкий подвижный рот она словно бы унаследовала от фавна. На ней была короткая голубая куртка и голубые штаны, но такие узкие, что я не решился предложить ей присесть – а то всякое может случиться!
– Значит, вы что-то вроде детектива?
– Не вроде, а настоящий детектив, и причем высшего класса. – Сказав это, я повернул голову влево, чтобы она могла полюбоваться моим профилем.
– Я слышала, что вы прожженный негодяй, который за деньги делает все, что угодно, и всегда с успехом.
– Присаживайтесь, – все-таки предложил я. – И смягчите, пожалуйста, ваши выражения.
Она села в кресло для посетителей, и, к моему удивлению, брюки не лопнули. Небрежным движением руки сдвинула шляпу на затылок, закинула ногу на ногу. Я внимательно посмотрел на ее ноги, но шпор не обнаружил.
– Меня зовут Праймел Хилл, – сказала она, – а свои комментарии сберегите на будущее.
У меня создалось впечатление, что она немного не в себе. Я повернул голову вправо, чтобы она увидела мой профиль с другой стороны. Но она и глазом не повела.
– Хорошо, – сказал я. – Итак, вы – Праймел Хилл, а я – Дэнни Бойд. Что случилось? Вас что, кляча переехала в Центральном парке?
– Я приехала из Вайоминга, – начала она. – Мой отец умер три недели назад и оставил мне свое ранчо.
– И у вас неприятности с похитителями скота? Воруют бизонов? – Сознаюсь, что мое представление о мире за пределами Нью-Йорка весьма туманное. – Или же переселенцы ломают ваши ограды?
– Что с вами? – удивленно спросила она. – Насмотрелись вестернов по телевизору?
– Но у вас ведь ранчо, – сказал я. – А на ранчо должен быть скот, или я ошибаюсь?
– У меня ранчо, предназначенное для отдыха, – сухо возразила она. – У нас достаточно скота, чтобы декорировать ландшафт, и достаточно лошадей, чтобы гости могли кататься верхом. Еще есть несколько бунгало – с кондиционерами, разумеется, – где наши гости могут переночевать, есть и гостиные, где гости развлекаются, пьют мартини и тому подобное.
– Очень заманчиво.
– Но все зависит от сезона, – сказала она. – Мой отец много путешествовал, но когда возвращался на ранчо, то любил попировать всласть. Точнее говоря, пировал он все время, когда был на ранчо. И вот однажды он сильно напился, сел в седло и умчался в сторону реки. У лошади разум лошадиный, и она внезапно остановилась у обрыва, а моего папашу нашли на следующее утро в реке, с лицом, искаженным от ужаса. Должно быть, здорово нагрузился. Он всегда пил только чистое.
– Приношу вам свои соболезнования, – вежливо сказал я.
Она неопределенно повела плечами.
– Несчастный случай. Во всяком случае, так я полагала вначале, но теперь начала сомневаться.
– Почему?
– Из-за людей, – ответила она. – Двух мужчин и одной девушки. Они представились друзьями моего отца и сказали, что приехали на ранчо немного отдохнуть. Разумеется, за плату – на этом они настояли. Сообщили, что они побывали с моим отцом во многих местах – в Лас-Вегасе, Рено, Санта-Байя. Из их слов можно было предположить, что они знали его даже лучше, чем я. И первые дни они действительно вели себя очень мило. А однажды вечером, когда мы сидели за рюмкой виски, они сказали, что отец задолжал им деньги. Говорил об этом грузный тип. Он называл себя Вилли Фаррел. Он добавил также, что мой отец, разумеется, не доверял деньги банку, так как такие деньги банку не доверяют, и они пришли к выводу, что деньги спрятаны где-то на ранчо. Я ответила, что понятия не имею о них, и тогда они перестали быть моими гостями.
– А вы действительно не знали, о чем они говорят?
– Знала, – ответила она. – Мой отец всегда называл это «путь к одинокой сосне». Внизу, на берегу реки, стоит большая старая сосна, в которую лет десять назад ударила молния, и теперь она полуобгорелая. Там есть дупло, и в нем отец держал свои незаконные деньги. «Вниз по реке» – так называлась его любимая песня. Когда он напивался, то становился сентиментальным и начинал петь ее. Полагаю, он разбогател на разных темных делишках и не хотел отдавать львиную долю налоговому ведомству.
– А какого рода делами занимался ваш отец?
– Он никогда мне этого не говорил, а я и не спрашивала, потому что знала, что вместо ответа он залепит мне пощечину. У моего папочки была тяжелая рука. У тех троих руки оказались не такие тяжелые, но зато очень ловкие.
– И что случилось дальше?
– Какое-то время я выдержала. Минут десять, наверное. Но за эти десять минут хорошо их поняла. Да и они меня. И я решила, что если не скажу им, где отец прячет ящик с деньгами, то они продолжат свое дело, и, возможно, я этого не перенесу. И в конце концов решила сказать им правду. Вилли послал другого типа за деньгами, и когда тот вернулся с ящиком, Вилли так обрадовался, что даже сделал мне подарок – так ударил по голове, что я находилась без сознания до следующего утра. За это время они успели скрыться вместе с ящиком.
– Вы знаете, сколько там было денег?
– Я уже говорила, что никогда не спрашивала отца об этом. Знаю только, что он много ездил и совершал много сделок.
– А в полицию вы не обращались?
Она презрительно выпятила нижнюю губу.
– Что с вами, Бойд? Считаете меня идиоткой? Ранчо и все остальное, что отец оставил мне, является законным наследством. Разве я могу рисковать? Да и, кроме того, что полиция сможет сделать в этом случае?